Книга Обратная сторона Истока, страница 69 – Екатерина Шашкова

— Он знает, кто ты? — мимоходом спросила Алина, откладывая в сторону будильник. Вот уж неубиваемая штука, даже циферблат не поцарапался!

Яна удивлённо вскинула взгляд. Молча.

Истеричка, но понятливая!

— Я про Долана. Он знает, что ты принцесса?

— Да, он сразу понял.

— И его это не смущает.

— Смущает. Он постоянно ведёт себя так, как будто я хрустальная. И Высочеством обзывает, хотя я несколько раз говорила, что не надо.

Антимагическому прибору повезло меньше. По пластиковому корпусу шла глубокая трещина, а один небольшой кусочек с угла и вовсе откололся. Алина осторожно потрясла коробку, проверяя, не пострадал ли ценный механизм. Внутри что-то шуршало и перекатывалось.

Оставалось только вспомнить, издавала ли эта штука раньше какие-то звуки и если да, то какие именно. Почему-то упорно казалось, что нет.

И всегда ли кнопка была такой запавшей? Вроде бы раньше она торчала сильнее.

— Думаешь, он умер? — прошептала принцесса.

Теперь настал черёд Алины удивлённо переспрашивать:

— Кто?

— Силь. Если он не пришёл, значит, умер?

— Без понятия. Выберусь отсюда — тогда и выясню.

Только вот если умер, то лучше не выбираться. Лучше прямо здесь лечь и торжественно сдохнуть под гнётом всего того, что успела натворить.

Во-первых, несколько раз сознательно нахамила принцессе. Ерунда, конечно, но в некоторых странах казнили и за меньшее.

Во-вторых, не сообщила о заговоре. Более того, поучаствовала в нём самым непосредственным образом. То есть, как ни крути, виновата во всём произошедшем. Во взрывах тоже. И тем более виновата в том, что хотя бы на секунду допустила мысль, что Марина и её хозяин никого не взрывали. Случайного совпадения ждали, как же! Развели, как дуру последнюю.

А в-третьих, кому она там, снаружи, нужна после всего этого? Теперь-то уж точно никому. Даже Нина откажется от такой непутёвой племянницы. Скажет что-нибудь в духе «Разве я для этого тебя растила?» Или «Неужели так сложно сначала думать, а потом делать?»

И ведь не объяснишь, что думать она честно пыталась! Только этим и занималась всё последнее время.

И что в результате?

Ничего хорошего!

Алина ещё никогда не чувствовала себя настолько бесполезной и беспомощной. Да, ещё можно попытаться отключить источник и вернуть себе магию Устья. Но зачем? Для чего? Для того, чтоб с помощью этой силы наделать ещё больше ошибок?

Раз уж она такая идиотка, что кроме ошибок ничего не умеет.

И даже карту от Гмади наверняка выбрала чёрную.

Проверить было легко — она всё ещё лежала в заднем кармане джинсов. Алина даже потянулась за ней, но только безвольно опустила руку.

— Пошло оно всё… Теперь-то какая разница?!

— Не грусти, всё наладится, — сочувственно произнесла принцесса.

— Ага, как же! Разве что какой-нибудь добрый дяденька отмотает время на месяц назад и заранее пристрелит меня в прошлом, — хмыкнула Алина. — Умеешь перемещаться во времени?

— Нет, конечно. Такое вообще никто не умеет.

— Тогда зачем ты ко мне пристала?

— Потому что мне тебя жалко. Потому что тебе нужна помощь.

— Не нужно мне никакой помощи! Отвали! Иди, занимайся своими королевскими делами, а мне и так неплохо. — Алина хотела демонстративно отодвинуться от надоедливой девчонки, но в коленке снова что-то хрустнуло, да так, что взвыть захотелось. Как будто других проблем было недостаточно. — Почему ты вообще такая омерзительно добренькая?!

— Разве это плохо?

— Я должна тебя ненавидеть! А у меня не получается, потому что ты себя ведёшь как долбаная святая. Бесит, но ненавидеть не получается!

Вместо ответа Яна придвинулась ближе и осторожно погладила соперницу по голове, а потом и вовсе обняла, прижала к себе.

От удивления Алина даже не попыталась вырваться. А потом просто не захотела.

Принцесса была тёплой и мягкой, по-домашнему уютной. От её прикосновений кожу слегка покалывало электрическими разрядами, но даже это казалось приятным.

— Что случилось? — заботливо спросила она. — Что тебя так расстроило?

— А того, что я встать не могу, тебе недостаточно?

— Нет. Пять минут назад ты могла и стоять, и бегать, но уже выглядела так, словно тебя кто-то очень сильно обидел. Кто это сделал?

«Ты», — хотела сказать Алина, но поняла, что не может. Не может врать этому странному, но искреннему существу.

— Я. Я сама. Я не хотела… никого не хотела убивать, — прохрипела она в плечо Яны.

— Кого же ты убила?

— Наверное, Силя. Раз его тут нет.

— Мы не знаем наверняка. — Принцесса говорила спокойно и рассудительно, будто не она недавно ревела в три ручья. Даже голос изменился. — Мы не знаем, что произошло, и что могло бы произойти. Ты пришла сюда, потому что сделала выбор. Был ли он верным — только время покажет.

Выбор!

Алина встрепенулась, осторожно выбралась из объятий.

Ведь и Гмади что-то такое говорил про выбор. Точнее, Марлена говорила, что он говорил.

Но, может, это вообще не к картам относилось? Разве это выбор, когда тянешь картинку наугад? Выбор — когда сам принимаешь решение, здесь и сейчас!

Прямо сейчас.

— Свети сюда, — велела Алина.

Принцесса послушно направила фонарик на чёрную коробочку.

У неё не было крышки или замка, но трещина змеилась через весь корпус, осталось только слегка нажать. Пластик хрустнул — и поддался, распавшись на две половинки.

Внутри обнаружились скомканные газеты, обломок карандаша, не слишком чистый носовой платок, шелуха от семечек — вещи, которые никак не могли оказаться механизмом, способным разрушить источник, хоть нажимай на кнопку, хоть нет.

— Ага, — сказала Алина, вороша пальцем мусор. Под ним обнаружилась пара свинцовых рыболовных грузил. Видимо, для утяжеления кинули.

— Что это значит? — не поняла Яна.

— Понятия не имею. Отдай-ка фонарик.

Луч света заскользил по стенам, давая возможность осмотреться.

Церемониальный зал оказался круглой пещерой с довольно низким потолком. Если бы Алина не сидела сейчас на полу, то, пожалуй, смогла бы достать до него рукой. В прыжке точно смогла бы.

Стены были густо покрыты резьбой: орнаментом и не слишком понятными письменами. Отдельные буквы угадывались, но разобрать смысл слов никак не получалось. Видимо, написали это всё давным давно и язык с тех пор успел сильно трансформироваться.