Книга Всё, что от тебя осталось, страница 52 – Кати Беяз

«Я смогу сделать это!» – пришла уверенная мысль, после моего реалистичного до жути сна.

– Я смогу, – сев на кровати, уже вслух повторил я.

Вскоре пришло четкое осознание того, что если научусь прыгать в астрал и управляться там за шесть минут, то действительно смогу.

Было ещё темно, и я в очередной раз завел таймер. Тот начал отсчитывать секунды, а я погрузился.

«Где бы меня не вводили в клиническую смерть, я буду должен перескочить к Жене. Вот она уже передо мной. Я снова трогаю её за плечо, она оборачивается. Видит меня. Полдела сделано».

Затем начинался разговор с долгими объяснениями, в которые даже фантазийная Женя категорически отказывалась верить. Шесть минут пролетали, не давая толком ни то, чтоб вывести ее из леса, а даже просто успокоить. Я промучился до утра, и с рассветом решил, что в любом случае мне придется за ней идти. Это была последняя надежда, и чтоб там не случилось другой возможности нет и не будет.

Добравшись до письменного, я стянул с навесной полки потрепанный блокнот и открыл телефоны друзей. Когда-то мама велела не звонить им больше, а именно после барбитуратов. Я не звонил, но они не обижались и в школе мы продолжали видеться, общаться и дружить.

– Пашка? Привет!

– Колесников, ты?

– Ну-у-у, – протянул я, расплываясь в улыбке.

– Вот так дела. Записывай мобилу. У меня сейчас практика в больнице, с «поболтать» не выйдет, но переписываться смогу хоть весь день.

– Здорово, – ответил я и записал его личный номер.

Первое смс мне не сильно давалось. Я вроде должен был с чего-то начать, чтоб подойти к самому главному, но совершенно не знал с чего!

«Я попал в аварию, был в коме, сейчас на каталке, но врачи говорят, что скоро встану», – напечаталось первым.

Паша долго не отвечал, а потом перезвонил.

– Э-э-э, друг, так дело не пойдет. Мы с Михачем сегодня после больницы заедем. Ты по тому же адресу?

– Живу там же. Сегодня как раз родители вечером у друзей, так что буду ждать. А то если мать вас увидит, то ее приступ хватит.

Тот рассмеялся и обещал быть после семи.

От Тани пришла смс, предвещающее мне прекрасный день, тоску по ее губам и целое море воздушных поцелуев. Я долго сидел, гипнотизируя лампу и сочиняя короткий романтический опус. Ничего не лезло в голову. Я отложил затею и набрал Толику.

– Привет, – томно произнес тот.

– Ты что не один, – забеспокоился я.

Тот рассмеялся.

– Один, но мне такие вопросы давно никто задавал.

– Нет, ты только ничего не подумай… – озадачился я двусмысленностью разговора.

– Нет, брат, ты что, все норм. Она не приходила? – явно потягиваясь в кровати, спросил он.

– Нет, сам жду. Мне б про клиническую смерть спросить.

– Ты что, не бросил затею? – встревожился он.

– После семи у меня будут Паша и Миша с медунивера. Там и обсудим бросать или нет. Подъедешь?

– Разумеется! – ответил он.

Стараясь побыстрее обучиться сокращению временных промежутков, я погрузился в практические занятия по таймеру. Оказавшись прошлым вечером на туманной дороге перевала, я считал, что безвозвратно устранил свои страхи, связанные с этим местом. Потому там я продвигался быстро и четко. Я находил Женю практически молниеносно, но дальше встречал волну сопротивления и непонимания. В моих фантазиях я тщетно уговаривал её довериться и перенестись в пространстве, силой тащил её в церковь, хитростью выводил из леса. Но каждый раз виртуальная Женя тормозила любое из моих действий, сопротивляясь из оставшихся сил. За целый день у меня скопилась немалая коллекция возможных сценариев, из которых мне предстояло по ситуации выбрать единственно верный. Обычно где-то на середине препинаний с Женей, которые мне доводилось претерпевать за два года ни раз, жизненно важные шесть минут заканчивались.

Я с трудом дождался вечера, напрочь забыв ответить Тане.

– Эй, дружище, давно не виделись.

– Кажется, целую вечность, – пробормотал я, обнимая Пашины плечи.

– Ну, привет! – протянул всё такой же упитанный со школьной скамьи Михаил.

– Скоро подойдет мой друг Толик, мы хотим что-то рассказать вам. А пока можем выпить по бутылочке пива.

Мы прошли в мою комнату, и я сразу припомнил им случай с барбитуратами. Ребята переглянулись, и Паша добавил:

– Веселое было время. А главное беззаботное. Теперь мы таких школьников нечасто видим в нашем отделении реанимации.

– Народ умнеет, – добавил Михаил.

Они рассмеялись, а я лишь улыбнулся. Вскоре подтянулся Толик и мы без лишних прелюдий рассказали моим школьным друзьям об аварии. Далее шло повествование о Гленамар и коридорах астрала. О чистилище и уровнях ада, способностях находиться вне тела и отправлять заблудшие души с миром. Ребята выпили не по одной бутылке пива прежде, чем снова заговорили.

– Потрясающе. И все это ты видел без наркотиков? – дополнительно переспросил Михаил.

– Без каких-либо стимуляторов. Моя кровь была чище, чем у младенца.

– Вот так дела, – протянул Павел, – я так понимаю, мы приглашены сюда не о школьных временах разговаривать.

Я отрицательно махнул головой. Толик тем временем нашел на моем компьютере кадры из фильма «Коматозники», и, прокрутив до интересующей нас сцены, поинтересовался:

– Так в жизни сделать можно?

Ребята с интересом взглянули на американских актеров, по очереди вызывающих друг у друга клиническую смерть, и ненадолго задумались.

– Ну, вообще, конечно, дефибриллятором никто сердце не заводит, но и непрямой массаж сердца никто не отменял! – прервал тишину Павел. – Я бы лучше не останавливал сердце, а просто сильно его замедлил. Но ведь никому такое не может прийти в голову. Остановка сердца и его обратный завод – это серьезная штука. От аппаратуры зависит далеко не всё. Мы имеем дело не с механизмом, подобно часам, а со сложнейшей системой особо чувствительной и ранимой.

– Палыч прав, даже если мы на это отважимся, то не можем гарантировать успех предприятия. Предугадать такие вещи невозможно. Антон, сердце может не завестись с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. И даже если критически замедлить его на шесть минут теми же барбитуратами, останется багаж риска и побочных. Ты это понимаешь?

– Да, понимаю. Науке известно многое о нашем теле, но совсем неизвестно о душе. Я выходил и гулял в потерянных мирах, и пока моя душа была где-то там, тело не был способен разбудить ни один аппарат в мире. Мы можем рассматривать риск клинической смерти односторонне, а можем заложить часть успеха на то, что моя душа наверняка не потеряется и вернется.

– Главное, чтоб было куда возвращаться, – перебил меня Паша.