Онлайн книга «Двойная осторожность»
— Конечно. «Бейсик», графика и специальные символы. — А можно ее просмотреть? Он напечатал «LIST», и по экрану бесконечными рядами строчек побежала программа Теда Питтса. — Вот, — сказал коллега Теда. Я посмотрел на застывший на экране хвост программы: "410 RESET (RX, RY): RX=RX-RA: RY=RY-8 420 IF RY2 SET (RX, RY): GOTO 200 430 IF ABS (1*8-RX)4 THEN 150 460 FOR 0=l TO 6: PRINT @64+4* Vv, " Для меня это был темный лес. Для Теда Питтса это, должно быть, звучало как поэма. Его коллеге я сказал: — Я хотел попросить вас записать что-нибудь — все равно что — на эти кассеты. — Я протянул ему кассеты. — Так, чтобы на них был компьютерный шум и программа, которую можно просмотреть. Мне это нужно для... мнэ-э... для демонстрации возможностей компьютера. Он не стал вдаваться в подробности. — Как вы думаете, — спросил я, — Тед не будет возражать, если я воспользуюсь его игрой? Он пожал плечами. — Да нет, не думаю. Он ее сам записывал для некоторых мальчиков. Он из нее тайны не делает. Он взял у меня кассеты. — По одному разу на каждой стороне? — Нет. По несколько раз на каждую сторону. Глаза у него расширились. — О господи! Зачем? — Гм... — я лихорадочно придумывал ответ. — Ну, чтобы продемонстрировать поиск по именам файлов. — А-а. Ладно. — Он посмотрел на часы. — Я бы вам разрешил это сделать самому, но Дженкинс во что бы то ни стало требует, чтобы кто-то из математиков перед концом рабочего дня проверял, выключен ли компьютер, и сдавал ключ в учительскую. А надолго задерживаться я не могу. Однако он любезно вставил первую кассету в магнитофон, напечатал "CSAVE "А"" и нажал «ENTER». Когда экран сообщил «Готово», он напечатал "CSAVE "В"", а потом "CSAVE "С"" и так далее, пока вся первая сторона не оказалась заполнена игрой «Стар-страйк». — Это же займет целую вечность! — пробурчал он. — А может, вы сделаете только по одной стороне на каждой кассете? — спросил я. — Ладно. Он заполнил первую сторону второй кассеты и примерно полстороны третьей и наконец не выдержал: — Слушайте, Джонатан, хватит, наверно? Вы говорили — минут десять, а мы тут сидим почти целый час! — Вы настоящий друг! — Не беспокойтесь, я вас попрошу отдежурить за себя. Я взял кассеты и кивнул. Просить кого-то отдежурить за себя в школе было распространенным способом освободить себе день. И это служило расхожей монетой, которой мы расплачивались друг с другом за услуги. — Спасибо большое, — сказал я. — Пожалуйста. Он принялся готовить компьютер ко сну, а я унес кассеты, упаковал их в мягкий конверт и отправил в Кембридж, надписав на каждой стороне, заполненной программами: «Начало здесь». Поскольку вечером было родительское собрание, я сходил в паб, съел пирог со свининой и выпил пива, потом проверил тетради, сидя в учительской, а с восьми до десяти в составе всего педагогического коллектива (не явившихся на подобные мероприятия карали довольно сурово) поубеждал родителей всех четвертых классов, что их юные чудовища успевают вполне прилично. Родителя Поля Аркади, того, что был с яблоком на голове, спросили, выйдет ли из их сына ученый-исследователь. Я уклончиво ответил, что он со своим умом и способностями далеко пойдет, на что мне было сказано: «Он очень любит ваши уроки». Это было приятным разнообразием после другого папаши, который воинственно заявил мне, что его сын на моих уроках только даром тратит время. Успокаивать, соглашаться, советовать, улыбаться; и, в первую очередь, показать родителям, что их ребенок тебе не безразличен. Наверно, такие собрания — хорошее дело; но после долгого рабочего дня они ужасно изматывают. Я приехал домой с твердым намерением немедленно плюхнуться в кровать, но дом встретил меня отчаянным трезвоном телефона. — Где ты был? — раздраженно вопросила Сара. — На родительском собрании. — А я звонила-звонила... И вчера тоже. — Извини. Но она осталась неумолима: — Ты не забываешь поливать мои цветы? «О, черт!» — подумал я. — Извини, забыл. — Ты такой небрежный! — Да. Прости, пожалуйста. — Полей их сейчас. На завтра не откладывай! — Как Донна? — спросил я из вежливости. — В депрессии, — коротко и резко ответила Сара. — Постарайся не забыть про традесканцию в третьей спальне. Я положил трубку и подумал, что решительно не желаю, чтобы она возвращалась. Это была неприятная угнетающая мысль. Ведь когда-то я ее так любил! Я был готов умереть за нее на самом деле! Я впервые всерьез подумал о разводе и не испытал ни сожаления, ни чувства вины, а одно лишь облегчение. В восемь утра, когда я варил себе кофе и жарил тосты, снова зазвонил телефон. На этот раз это была полиция. Голос с лондонским произношением, очень вежливый. — Сэр, у вас была какая-то теория относительно Криса Норвуда. — Ну, это, собственно, не теория. Это... как бы совпадение. — У меня было время подготовить свою речь заранее и выделить то, что необходимо сообщить. — Кристофер Норвуд поручил моему другу, Питеру Кейтли, написать компьютерные программы. Питер Кейтли написал их и записал на магнитофонные кассеты, которые отдал мне. В прошлую субботу ко мне явились двое людей с пистолетом и потребовали кассеты. Они угрожали прострелить мой телевизор и лодыжки, если я их не отдам. Вам это ничего не напоминает? Пауза. Потом тот же голос сказал: — Минуточку, сэр. Я успел выпить полчашки кофе, пока наконец со мной заговорил другой голос — басовитый, более медлительный и не такой церемонный. Он попросил меня повторить то, что я сказал инспектору. — Хм, — сказал он, когда я умолк. — Наверно, мне стоит с вами встретиться. Где вы живете? Я сказал, что мне нужно в школу, и он согласился, что от школы никуда не денешься. Он обещал приехать в мой дом в Туикенеме в половине пятого. И вот он явился — не в сверкающей мигалками машине с полицейской эмблемой, а в четырехдверном гоночном седане. Когда я подъехал, он уже вылез из машины. Он мне сразу понравился: коренастый человек с резкими чертами моложавого, но не молодого лица, с черными волосами, припорошенными сединой, прямым взглядом светло-карих глаз и скептически поджатыми губами. Я подумал, что такой человек на пустяки тратить время не станет. — Мистер Дерри? — Да. — Старший офицер, начальник сыскного отдела Айрстон. — Он распахнул бумажник и показал мне свое удостоверение. — Детектив Робсон, — он указал на другого человека, вылезавшего из машины. Оба они были одеты в штатское: серые брюки и спортивные куртки. — Мы можем пройти в дом, сэр? |