Книга Возвышение и мятеж, страница 111 – Майкл Г. Мэннинг

— Они всё ещё думают, что я мёртв, — сказал я вслух. Что хуже, они думали, что убили меня. Мои дети наверняка были полны целым ворохом тёмных эмоций, от вины до сожаления.

Поскольку никаких реалистичных вариантов у меня не было, я вошёл в ворота Уошбруку, использовав толику силы, чтобы замаскировать своё лицо. Здесь меня знал почти каждый, и последним, чего я хотел, было поднять шумиху. Помимо моей семьи, мне на самом деле было всё равно, узнал ли бы кто-то о том, что я всё ещё жив.

Я был усталым и голодным, поэтому направился в «Грязную Свинью». Заведение оказалось набитым народом, и все нервно обсуждали события этого дня. Несколько ранее небо потемнело, а город накрыл толстый слой грязи и пыли, когда на него опустилось облако грязного воздуха. Оно довольно быстро развеялось, но горожане были взволнованы. Они жили в тени Замка Камерон слишком долго, и они узнавали работу волшебства с первого взгляда. Нынешние дебаты шли между теми, кто считал, что надо прятаться в погребах, и теми, кто думал, что надо вообще подумать о полной эвакуации города.

Я не знал, что случилось, поскольку был изолирован в золотистой тюрьме, поэтому я понятия не имел, что им сказать. Вместо этого я поддерживал свою личину, и прошёл к барной стойке, найдя место присесть. Поскольку я выглядел незнакомо, то ловил много подозрительных взглядов от местных, но я был рад их ловить вместо того, чтобы явить себя.

— Даная, — окликнул я, привлекая внимание барменши.

Она вопросительно уставилась на меня, но всё равно подошла:

— Я тебя знаю? — спросила она.

Осознав свою ошибку, я ответил:

— Нет. Можно мне пивка, и чего-нибудь с кухни?

— Кухня сейчас закрыта, — отозвалась она. — Откуда ты знаешь моё имя?

— Просто догадался, — ответил я. — Сюда захаживает мой друг, Чад Грэйсон. Он о тебе говорил.

Её выражение сменилось с настороженного на взволнованное:

— Ты его видел?

Я покачал головой:

— Довольно давно.

Что-то наверное зацепило её внимание, поскольку она внимательно посмотрела на меня:

— Ты уверен, что мы не встречались? Голос у тебя знакомый.

— Я здесь впервые, — солгал я.

Даная нахмурилась:

— Говоришь как местный, но слова у тебя какие-то слишком гладкие. — Когда я лишь пожал плечами, она наконец сдалась: — У меня есть для тебя немного ветчины и сыра, — сказала она мне. — Обожди минутку.

Когда она принесла еды, я молча поел, запив это пивом, которое она мне налила в маленькую деревянную чашку. Я успел выпить половину, прежде чем мне пришло в голову, что у меня нет никаких денег. Бросив взгляд вверх, я увидел смотревшую на меня Данаю.

Она мгновенно поняла:

— Нет денег? — Когда я кивнул, она вздохнула: — Я так и думала.

Я замахал руками:

— У меня есть деньги, просто не с собой. Если ты подождёшь…

— Забудь, — сказала она. — Я уже отговорки слышала. Ещё когда ты вошёл, я уже всё поняла по твоей одежде. Считай, что это — услуга для твоего друга.

Мне и не приходило в голову, в какие обноски я был одет. Вернулся я голый, но тот момент на мне был несколько изношенный халат, который я нашёл в одном из помещений внешней стены замка. В халате были дыры, и ткань явно знавала лучшие времена, как и я сам. Прикончив еду, я какое-то время неуютно сидел, гадая, что же мне делать дальше. Будучи нищим, я не чувствовал себя вправе просить места для ночлега, но мне всё ещё не хотелось раскрывать себя.

Примерно в этот момент входная дверь открылась, и внутрь зашла знакомая фигура Чада Грэйсона. Я смотрел, как он шёл к бару — или пытался идти. Даная не стала себя утруждать обходом бара — она перепрыгнула через барную стойку, и побежала к нему. Я думаю, она его обнимет, но в последнюю секунду она остановилась, и отвесила ему такую пощёчину, что я подумал, будто она ему щёку сдерёт.

— Я думала, ты погиб! — рявкнула она, и хотя кто-то из посетителей начал посмеиваться, было ясно видно, что она не играла на публику. Даная была такой разгневанной, какой я её никогда не видел. Я начал гадать, чего же он мог такого сделать, чтобы взбесить обычно покладистую барменшу.

Не зная, что сказать, Чад спросил её:

— Я могу выпивку заказать?

Она начала снова давать ему пощёчину, но на этот раз он поймал её запястье, и после короткой но неуклюжей схватки она в итоге его обняла. Я не мог отвести взгляда, заворожённый зрелищем, поскольку никогда прежде не видел эту сторону грубого охотника. Шея Чада согнулась, и он положил подбородок Данае на плечо:

— Всё закончилось, — просто сказал он. — Я убил этого ублюдка.

Даная снова стала вырываться из его объятий, просто чтобы снова его наказать. Когда он отказался её отпускать, она расслабилась:

— Мудила. Да кому какая разница? Он же мог тебя убить.

Так всё и шло какое-то время, и я заставил свой взгляд переместиться обратно на стойку бара, хотя смотреть там на самом деле было не на что. Затем я услышал, как она сказала ему:

— Тут один из твоих друзей.

И точно, он смотрел на меня, и когда мы встретились взглядами, я увидел, как он нахмурился, и на его лице появилось подозрительное выражение. Рука чада была рядом с ножом у него на поясе, когда он подошёл ко мне:

— А ты кто такой? — спросил он.

— Старый собутыльник, — ответил я. — Ты меня, наверное, не помнишь, особенно в таком… — Я замолчал, потому что он вытащил нож, и держал его под краем барной стойки, едва ли в полудюйме от моего туловища.

— Я ложь по сразу чую, — тихо прорычал он, — и от тебя ею просто несёт. Попробуй что-нибудь другое, пока я не потерял терпение.

Имел ли он это ввиду в переносном смысле, или драконьи узы действительно дали ему такую способность, я не знал, но спрашивать не собирался. Я мог бы засмеяться над ситуацией, если бы не верил ему. «Вот же была бы ирония, а?» — подумал я. «Пережить всё это — и умереть с ножом в пузе от самого близкого друга». Зачарованный клинок, который я ему дал, мог пробить мой щит, и драться мне не хотелось.

Вместо этого я сказал первое, что пришло мне в голову — самую истинную и глубокую причину жить, какая у меня только была:

— У меня дети, — сказал я ему, — и я — действительно твой друг.

Его лицо изменилось, и нож исчез. Чад узнал мой голос, хотя в нём всё ещё была неуверенность:

— Морт? — тихо спросил он.

Я приложил палец к губам:

— Я скрываюсь под иллюзией.

Чад с отвращением отвёл взгляд, и, поскольку выпивки у него пока не было, забрал кружку у мужика, стоявшего у стойки рядом с ним, и осушил её одним долгим глотком. Тот сперва выглядел разгневанным, но как только он осознал, кто именно забрале его пиво, он передумал насчёт оскорбления, и отошёл. Чад зыркнул на меня: