Онлайн книга «Утопия-авеню»
|
– Мистер Кракси, можно с ва… Мистер Кракси оборачивается, не замечая Дина: – Пру, вытри столики у окна! Свинарник развели, мамма миа! Он снова протискивается мимо, и Дин замечает, что за стойкой, между кофейной машиной и кувшином холодного молока, сидит посетитель. Лет тридцати, интеллигентного вида, залысины, пиджак в мелкую клетку и модные очки – прямоугольная оправа с дымчатыми стеклами. Наверное, голубой. Но в Сохо никогда не угадаешь… Посетитель отрывается от журнала – «Рекорд уикли» – и без стеснения смотрит на Дина. Морщит лоб, будто пытается вспомнить, кто это. Будь они в пабе, Дин сразу спросил бы: «Че уставился?» Но здесь он отводит глаза, ополаскивает холдер под краном, чувствует, что посетитель все еще глядит на него. «Может, решил, что я на него запал?» Шерон приносит новый заказ: – Два эспрессо и две кока-колы, девятый столик. – Два эспрессо, две кока-колы, девятый столик. Понял. – Дин поворачивается к «Гадже», нажимает кнопку, и в чашку льется молочная пена. Шерон заходит за барную стойку, наполняет сахарницу: – Извини, честное слово, но у меня никак нельзя. Даже на полу. – Ничего страшного. – Дин посыпает молочную пену какао-порошком и ставит капучино на стойку, для Пру. – Это ты меня извини, нахальство с моей стороны тебя просить. – Понимаешь, у меня хозяйка – помесь кагэбэшницы с настоятельницей монастыря. Если б я попыталась тебя украдкой провести, она подстерегла бы нас и разоралась, что, мол, тут приличный дом, а не бордель. И выгнала бы обоих. Дин наполняет рожок кофе, смолотым для эспрессо: – Понятно. Ладно, тут уж ничего не поделаешь. – Но ты ж не будешь ночевать под мостом? – Нет, конечно. Обзвоню народ. Шерон облегченно вздыхает и говорит, призывно качнув бедрами: – В таком случае я рада, что ты меня первую спросил. Я для тебя что хочешь сделаю. Милая толстушка с близко посаженными изюминками глаз на рыхлом, опаристом лице совершенно не привлекает Дина, но… В любви и на войне все средства хороши. – Слушай, а ты не одолжишь мне деньжат? До понедельника? Я отдам, с получки. Шерон мнется: – А что мне за это будет? «Она еще и кокетничает…» Дин изображает свою фирменную полуулыбочку, открывает бутылку кока-колы: – Как только разбогатею, выплачу тебе обалденный процент. Она сияет от удовольствия, а Дин чувствует себя виноватым. – Может, шиллинг-другой в сумочке и найдется. Только не забывай меня, как станешь поп-звездой и миллионером. – Эй, пятнадцатый столик ждет заказ! – кричит мистер Кракси на своем сицилийском кокни. – Три горячих шоколада! С маршмеллоу. Пошевеливайтесь! – Три горячих шоколада! – отзывается Дин. Шерон подхватывает сахарницу и уходит. Пру берет со стойки капучино, уносит к восьмому столику, а Дин накалывает листок с заказом на штырь. Штырь заполнен на две трети. Мистер Кракси должен быть в хорошем настроении. Иначе дело швах. Дин начинает делать эспрессо для девятого столика. «Стоунзов» сменяет «Sunshine Superman» [2] Донована. «Гаджа» шипит паром. Интересно, Шероновы шиллинг-другой – это сколько? Вряд ли хватит на гостиницу. Можно заглянуть на Тотнем-Корт-роуд, в хостел ИМКА, но вот будут ли там места? Раньше половины одиннадцатого Дин туда не доберется. Он еще раз мысленно перебирает лондонских знакомых, из тех, у кого (а) можно попросить помощи и (б) есть телефон. Метро закрывается к полуночи, поэтому если Дин с гитарой и рюкзаком заявится куда-нибудь в Брикстон или в Хаммерсмит, а дома никого не окажется, то придется куковать в подворотне. Он даже подумывает, не связаться ли с бывшими приятелями из «Броненосца „Потемкин“», но чувствует, что там не выгорит. Дин косится на посетителя в дымчатых очках. «Рекорд уикли» сменила книга, «Фунт лиха в Париже и Лондоне». Наверное, битник. В музыкально-художественном колледже некоторые тоже прикидывались битниками. Курили «Голуаз», вели беседы об экзистенциализме и ходили с французскими газетами под мышкой. – Эй, Клэптон! – Пру всегда придумывает классные прозвища. – Ты че, уснул? Горячий шоколад сам себя не приготовит. – Клэптон – лид-гитарист. А я – басист, – в сотый раз поправляет ее Дин. Пру довольно улыбается. Дворик за кухней «Этны» – закопченный колодец тумана, уставленный мусорными баками. По водосточной трубе к подсвеченному квадратику ночных облаков карабкается крыса. Дин в последний раз затягивается последним «Данхиллом». Девять вечера, смена закончилась. Шерон уже ушла домой, но сначала вручила Дину восемь шиллингов. Если нигде еще не подфартит, то хоть на билет в Грейвзенд хватит. Из-за двери слышно, как мистер Кракси разговаривает по-итальянски с очередным сицилийским племянником. Парень не знает английского, да ему и не нужно. Будет поливать спагетти горячим соусом болоньезе – других блюд в «Этне» не готовят. В дверях появляется мистер Кракси: – Мосс, ты хотел поговорить? Дин швыряет окурок на брусчатку дворика, затаптывает. Мистер Кракси сердито смотрит на него. Черт! Дин поднимает окурок: – Извините. – Что, так и будем всю ночь стоять? – Вы не могли бы выдать мне авансом? – Выдать тебе авансом? – уточняет мистер Кракси, будто не расслышал. – Ага. Ну, зарплату. Сегодня. Сейчас. Прошу вас. Мистер Кракси изумленно смотрит на него: – Зарплата по понедельникам. – Ну да. Но я же объяснял, меня ограбили. Жизнь и Лондон сделали мистера Кракси очень недоверчивым человеком. А может, он таким родился. – Да, не повезло. Но зарплата только по понедельникам. – Я знаю. Просто мне некуда деваться. Меня выставили с квартиры за неуплату. Я вон даже на работу пришел с гитарой и с рюкзаком. – А я думал, ты в отпуск собрался. Дин притворно улыбается – мало ли, вдруг мистер Кракси шутит. – Какой тут отпуск… Мне очень нужны деньги, честное слово. Хотя бы на койку в хостеле или что-то в этом роде. Мистер Кракси обдумывает услышанное. – Да, ты вляпался, Мосс. В кучу собственного дерьма. Ты сам ее навалил. А зарплата только по понедельникам. – Ну хоть одолжите мне пару фунтов тогда. – У тебя есть гитара. Иди в ломбард. «От него жалости не дождешься», – думает Дин. – Во-первых, я еще не выплатил за нее последний взнос, так что гитара пока не моя. А деньги у меня украли. |