Книга Простительная ложь. Вестник истины, страница 127 – Жаклин Уинспир

— Да, Алекс ищет квартиру со студией, а Джорджина, наверное, у лорда Брэдли.

— Лорда?

Дункан фыркнул.

— Это прозвище, мисс Доббс. Мы прозвали его «лордом» — Квентин, Алекс, я и, конечно, Ник. — Он помолчал, словно давая Мейси время оценить шутку. — Этот тип старается выглядеть британцем до мозга костей: костюмы для Сити, твид для охоты… Кстати, видели бы вы его на лошади! Одежда для верховой езды сшита на заказ, охотиться он ездит в западный Кент, в крайнем случае — в Старый Суррей. А потом откроет рот и…

Мейси отметила, что Дункан-то — изрядный сноб, и чуть не высказала это вслух.

— Не могли бы вы рассказать мне побольше о вашей дружбе с Ником, о жизни в Дандженессе, — хотя сейчас вы женились и переехали в Хит. Кстати, поздравляю, — улыбнулась она.

— Спасибо. — Хейвуд улыбнулся в ответ и начал отвечать, немного колеблясь, словно взвешивая каждое слово. — С Ником я познакомился еще перед войной, это вы знаете, так что не буду утомлять вас новостями с бородой.

Мейси склонила голову, показывая, что поняла его намек: он знает о разговорах с остальными, и секретов между друзьями не много. Однако «не много» — не значит «нет совсем», какие-то факты вполне могли остаться неозвученными, да и Алекс вряд ли пересказал Дункану все подробности своей встречи с Мейси.

— К Нику я был настолько близок, насколько близок может быть друг. Конечно, главной его подружкой была Джорджина, но ведь мужские секреты сестре не откроешь, верно? — Вопрос был риторическим, и Дункан, не делая паузы, продолжил: — Мы все были в одной лодке, честно. Потрепанные, желающие лишь покоя и тишины, — а побережье манило в точности тем пейзажем, которого нам не хватало. Плюс дополнительная приманка в виде продающихся по дешевке вагонов, позволившая создать коммуну художников. Большинство из них давно съехали, многие не выдержали погоды — на берегу вечный ветер. Ник, конечно, постоянно мотался в Лондон, как только получил возможность наслаждаться достатком, о котором мы трое могли только мечтать. Имейте в виду, что успех для художника — слово расплывчатое. Успех — это когда на столе у вас появляется еда, на теле — новая рубашка, и вы можете запросто позволить себе новые холсты и краски. Но Ник достиг совсем другого уровня, его картины начали приносить действительно серьезные деньги.

— Мне казалось, Брэдли начал скупать его полотна довольно давно?

— Начал-то начал, однако страсть к торговле в крови не только у лорда Брэдли — Свенсон тоже не промах урвать свой куш, да и много кому еще надо заплатить, когда принимаешь участие в выставке. Кроме того, вы наверняка в курсе, что Ник с завидной регулярностью оплачивал долги брата.

— Да, я слышала, что он ему помогал.

— Точнее, спасал!

Дункан подошел к камину, встал перед ним на колени и зажег заранее сложенные туда бумагу, лучину и угли. Огонь занялся неохотно, так что внимание Дункана некоторое время было приковано к камину. Среди растопки Мейси заметила потрепанный ящик, поперек изношенных досок шли черные буквы, которые она машинально сложила в слово: «Стайн». Пока Дункан чиркал спичками, Мейси осмотрела комнату, заинтересовавшись, в свете нынешнего расследования, картинами. Над баром появился новый пейзаж — слишком уж современный, не в ее вкусе. В который раз Мейси попыталась представить, каково это — иметь столько денег, чтобы запросто покупать не только то, что нужно, но и то, что просто нравится.

Дерево наконец занялось, и, потянувшись за мехами, Дункан повернулся к Мейси, продолжая отвечать на ее вопрос:

— Жизнь в Дандженессе стала настоящим приключением, но в какой-то момент я начал поглядывать в сторону Хита, и логичным оказалось переехать туда, как только подвернулся подходящий дом.

— То есть вы наконец-то добились настоящего успеха, — поддела Мейси, понимая, что заходит слишком далеко, намекая на финансовое положение собеседника.

Тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Кручусь как могу. Преподаю рисование сразу в двух школах, а по вечерам еще и в церкви. Здорово выручает. Ну и родные жены помогли с домом.

— Как все удачно сложилось, — кивнула Мейси и тут же, без всякой паузы, задала следующий вопрос: — Вы ведь были с Ником и Алексом в галерее в день трагедии?

— Да… Слушайте, мисс Доббс, вы все знаете, к чему экивоки? Подозреваете, что я причастен к его смерти? Если да, то не вытанцовывайте вокруг да около, а кидайте карты на стол. Мне скрывать нечего, и я не стану отвечать на вопросы, заданные в такой манере!

Взорвался Дункан бурно, но для Мейси отнюдь не неожиданно, она раздразнила его вполне сознательно.

— Вы считаете, что Ника убили?

— Скажем так, беспечным и неосторожным он не был никогда и каждую выставку планировал сам, до последнего гвоздя. С другой стороны, он работал на износ, очень устал и хотел, чтобы эта выставка стала лучшей, чтобы о ней говорили по всему Лондону.

— И как, получалось?

— Я видел все, кроме главной картины; по-моему, это просто блестяще. Теперь, наверное, большую часть заграбастал Брэдли. И готов пойти по трупам, чтобы заполучить триптих — или что там должно быть.

— Вы не знаете что?

— Нет.

— Ник рисовал главную картину в Дандженессе?

— Если и так, то я никогда этого не видел. Разве вам не рассказывали, какой он был скрытный?

— А гости в вагон приходили?

Хейвуд пожал плечами.

— Я же ему не швейцар. Несмотря на то что мы все жили рядом, я могу по пальцам пересчитать, сколько раз мы встречались, допустим, в прошлом году. Так что простите, о его общественной жизни я не скажу ничего.

— А Гарри не приезжал — ну, насколько вы знаете? Даже если вы сами его не видели, может быть, Ник упоминал?

— Да, приезжал несколько раз.

— А когда в первый?

— Не помню.

— Лондонских друзей он с собой не привозил?

— Нет, зачем? Для лондонских клубных завсегдатаев у нас слишком дикие места. Странные люди — проводят вечера в душных темных барах, чтобы потом вернуться во дворцы.

Не сводя с Дункана глаз, Мейси наращивала темп вопросов.

— Знаете Старый город в Гастингсе?

— Бывал. Угри в желе, моллюски. Лондонцы, приехавшие на выходные.

— С рыбаками когда-нибудь говорили?

— Что?

— С братьями Дрейпер, к примеру?

Изумление Дункана было так велико, что он не мог его скрыть.

— Я… понятия не имею, о чем вы!

— Что вы знаете о фресках в вагончике Ника? — немного свернула в сторону Мейси.

Хейвуд в который раз пожал плечами.

— Доктор Син. Нику нравились старые легенды, истории о контрабандистах; он, разумеется, встречался с Торндайком — автором.