Онлайн книга «Простительная ложь. Вестник истины»
Особняк в Хэмпстеде нисколько не изменился с тех пор, как Морис Бланш впервые привел юную Мейси к доктору Бэзилу Хану — «в просветительских целях», как выразился наставник. Именно от Хана Мейси узнала, что видят не только глазами; лишь обретя спокойствие, можно заглянуть в самую глубь. С тех пор это умение часто пригождалось Мейси. А когда в тысяча девятьсот семнадцатом она вернулась из Франции, Морис вновь привез ее сюда, надеясь, что проницательность, умиротворенность и исцеляющее присутствие Хана помогут израненной душой и телом женщине. И Хан не подвел — он заставлял Мейси говорить, и, раз за разом повторяя свой рассказ, она понемногу избавлялась от мерзкого, липкого запаха смерти, который преследовал ее повсюду. Юноша в белом одеянии открыл дверь и с поклоном пригласил Мейси в шестиугольный холл, просторный, но довольно скромный. — Я пришла повидаться с ним. Можно? — Сейчас спрошу. Мисс Доббс, не так ли? — Да. Спасибо. Молодой человек еще раз поклонился, сложив ладони перед грудью, и вышел. Мейси подошла к эркерному окну, которое выходило на сад перед домом. Густая изгородь из бирючины заслоняла дорогу и скрывала особняк от любопытных глаз прохожих. Аромат незнакомых Мейси цветов и кустарников наполнял сад, где стояли две статуи. Одну из них — Будду, сидящего со скрещенными ногами, — привезли с Цейлона. На постаменте и на плечах Будды трепетали свежие лепестки роз. Как ни удивительно, вторая статуя изображала святого Франциска. У ее подножия устроили кормушку для птиц. Мейси улыбнулась при виде дрозда, который вспорхнул на руку святого и, немного помедлив, слетел вниз к рассыпанным крошкам хлеба. В многочисленных комнатах особняка по нескольку месяцев жили ученики Хана, собравшиеся со всех концов света. Помимо работы с этими юношами и девушками Хан каждый день консультировал тех, кто обращался к нему за советом. Среди них попадались весьма влиятельные люди — политики, коммерсанты, духовенство; их пожертвования шли на оплату расходов по содержанию дома, хотя материальные нужды его обитателей были весьма скромными. Молодой человек вернулся, чтобы отвести Мейси в апартаменты Хана. Приемная почти не изменилась с того дня, как Мейси, еще совсем юная девушка, впервые пришла сюда, разве что огромные, от пола до потолка, окна были тогда открыты, а белые шторы величественно колыхались. Прежде чем войти в скудно обставленную комнату, Мейси разулась. Хан сидел, скрестив ноги, на подушках лицом к окну. Когда Мейси подошла поближе, он обернулся. Взяв старика за иссохшую руку, похожую на птичью лапку, Мейси легко коснулась губами его лба. — Рад, что ты снова пришла в мой дом, Мейси Доббс. — Я тоже рада, Хан. — Наверняка у тебя мало времени. — Да. Хан кивнул. Мейси молча опустилась на соседнюю подушку, села, поджав ноги, положила руку на пол и улыбнулась Хану. Тот тоже улыбнулся, хотя ничего не видел. Он вновь повернул лицо к окну, и Мейси увидела, как муха уселась на лоб Хана, переползла на ухо, повернула к носу, после чего улетела. Хан даже не пошевелился. Мейси поняла, что разговор придется начать самой и слова должны идти от сердца. — Я боюсь, Хан. Старик кивнул. — Меня попросили заняться делом, которое, чувствую, — вернее, опасаюсь! — станет тяжелым испытанием моего духа. Я умею достигать душевного равновесия, но сейчас мне страшно. А видимых причин для беспокойства нет, хотя люди, с кем мне приходится работать, утверждают, что связаны с потусторонним миром. Какое-то время Хан молчал, потом спросил: — Тогда зачем ты взялась за это дело? — Ну… честно говоря, сперва я хотела отказаться, но дело в том, что одной девушке нужен хороший адвокат, я его нашла, и он просит услугу за услугу. В окно светило солнце, и Хан повернул лицо навстречу теплым лучам. — Какой девушке ты помогаешь? Морис спросил бы то же самое. Глаза Мейси наполнились слезами. — Я так по ней скучаю, Хан, так скучаю! — сбивчиво призналась она. — Я всегда знала — мама со мной, правда, и не хотела, чтобы отец почувствовал, как мне ее не хватает, и что он не может ее заменить. А потом, когда он чуть не умер, я… Хан повернулся к Мейси, и она начала всхлипывать. — Я хочу помочь этой девочке. Не могу представить, что она всю оставшуюся жизнь проведет в тюрьме. Что ее отправят… — Мейси с трудом взяла себя в руки и продолжила: — И еще я боюсь, что если поеду во Францию, то воспоминания… Ее плечи затряслись от рыданий. Хан не мешал ей плакать, только погладил по голове. Потом он произнес: — Дитя мое, когда на пути встречается гора, мы пытаемся обогнуть ее справа, затем слева, ищем дорогу полегче. — Он немного помолчал. — Но эту гору нужно преодолеть. Карабкаясь по крутому склону, мы вынуждены постепенно сбрасывать все, что долгие годы несли на себе. И вдруг оказывается, что груз стал намного легче, а за время опасного подъема мы кое-что о себе узнали. Мейси подняла голову, вслушиваясь в мелодичный голос. — Не пытайся обойти гору, дитя мое. Она появилась на твоем пути в самое подходящее время и станет только выше, если ты попытаешься отложить подъем или отказаться от него. Мейси ничего не ответила, но отстранилась, вытащила из кармана платок и вытерла глаза и нос. — Знай, что ты под защитой. Твоя сила — в умениях и вере. — Хан закрыл глаза и, казалось, задремал. Древний старик, он устал от разговора, но все же напоследок добавил: — Ты благословенна теми, кто тебя оберегает, и теми, кого хочешь защитить сама. Мейси молча встала, еще раз поцеловала Хана в лоб, надела туфли и вышла из комнаты. Ученик проводил ее к входной двери, Мейси сунула ему в ладонь полкроны. Юноша поклонился и исчез. Дверь за Мейси закрылась. Впереди маячила гора. Мейси расправила плечи, чтобы встретить испытание лицом к лицу. «Да, только вот во что я верю?» — подумала она. Мейси опоздала на встречу с Присциллой на десять минут. Страну терзал экономический кризис, но «Стрэнд-пэлас», модный отель с вращающимися серебристыми дверями и ультрасовременной обстановкой, приглашал гостей в мир радости и надежд, пусть всего лишь на ночь, на ужин или на коктейль. Присцилла — в темно-сером костюме явно из дорогого парижского ателье, сумка и туфли подобраны в тон, — ждала в вестибюле. Похоже, ей нравилось наблюдать за тем, как люди приходят и уходят, ловить на себе восхищенные взгляды. Увидев Мейси, она улыбнулась, а Мейси заметила, что подруга держит большой конверт. — Моя дорогая! — воскликнула Присцилла, прижала щеку к лицу Мейси и тут же отодвинулась. — Что с тобой случилось? Во-первых, ты никогда не опаздываешь, а во-вторых, ты ужасно выглядишь! — Давай, Прис, не щади меня. Мейси выпрямилась. Ну почему она всегда чувствует себя неловко в присутствии подруги, хотя и нежно ее любит? |