Книга Мой парень - козел, страница 39 – Ника Веймар

— Что же касается татуировки, — продолжал Костя, — ты права: это не простой узор. У всех оборотней есть подобные татуировки. Их наносят после первого проявления ипостаси. Видишь вот эти завитки, похожие на греческую букву Алеф? Рога. А под ними — стилизованный отпечаток копыта. Указание на вторую ипостась. А всё остальное — древние обережные символы и традиционные узоры, дань традиции.

— Понятно, — протянула я, рассматривая татуировку. — Скажи, а эти, из «Белого клыка», они почему вообще мной так заинтересовались? Из-за того, что ты внимание обратил?

— Да, — откровенно признался он. — А я допустил ошибку. — Запустил ладонь в волосы, взъерошил их и продолжил, так же открыто: — Оборотни и люди редко заключают союзы. Среди двуипостасных это, скажем так, не приветствуется. Дети в этих браках рождаются обычными, а нас и без того осталось немного. К тому же, тебя могли использовать, чтобы надавить на меня. Мне казалось, что я не готов брать на себя такую ответственность и не могу уверенно заявить, что ты — не случайный эпизод в моей жизни.

— Костя, вот ты мне для чего это рассказываешь? — не выдержала я. — Я же могу и снова обидеться. Есть, на что. Ты же сейчас почти убедил меня, что ты — моральный урод!

— Ничего подобного! — оскорбился он. — Я аморальный красавец! А если серьёзно, — и это он произнёс совсем иным тоном, — не хочу, чтобы остались недомолвки. После того, как едва не потерял тебя вчера, многое осознал. Я хочу быть с тобой, Настя. Всегда. Теперь ты знаешь правду и тебе решать — сможешь ли принять меня таким, какой я есть.

— Даже давить не станешь? — я скептически усмехнулась.

— Не стану, — твёрдо пообещал он. — И да, твой проект был великолепным. Все бы так профессионально работали.

Я умолкла, обхватила голову руками. Как-то слишком много всего свалилось на меня за последние сутки. Ссора, похищение, спасение, примирение и, как вишенка на торте, этот утренний разговор. А ещё мой парень — козёл. В самом прямом смысле слова. Истерика, затаившаяся где-то глубоко до поры, стремительно захватывала сознание. В горле першило, клокотало от подступающих слёз. Не готова я оказалась к такому количеству правды. Молча поднялась, сходила в гостиную за оставшимся там платьем. Переоделась в ванной, умылась холодной водой, охладившей горячую кожу, но ничуть не успокоившей воспалённое сознание. Вышла и глухо попросила:

— Отвези меня к Маше, пожалуйста.

— Настя… — Козловский шагнул ко мне, но я выставила вперёд ладони.

— Не трогай меня сейчас. Я… мне нужно подумать. Одной. — Прикусила губу, чтобы не разреветься прямо здесь, скороговоркой добавила: — Я сама дам тебе знать, что решила, когда буду готова. И давай помолчим.

На долю секунды мне показалось, что он не послушает, шагнёт вперёд, до боли сожмёт меня в объятьях и никуда не отпустит. Наверное, в глубине души я даже была бы немного рада, если бы сейчас Костя решил за нас двоих. Подумаешь, козёл, пока он не сказал, я и не знала. Можно сделать вид, что этого разговора не было. Я же всё равно скоро уеду… Но он отступил и склонил голову, давая понять, что уважает мою просьбу и моё право принимать решения.

Машка явно увидела машину из окна, потому что встречала меня ещё на лестнице, нетерпеливо перегнувшись через перила и наблюдая, как я поднимаюсь. А из меня с каждой новой ступенькой потихоньку заканчивались силы.

— На тебе лица нет! — Машка буквально заволокла меня в квартиру и усадила на пуфик в прихожей. — Настён, ты чего?

Я тихо, отчаянно всхлипнула, понимая, что теперь — можно. Здесь меня поймут, утешат и пожалеют. Здесь нет никаких оборотней и прочих нереальных существ из детских сказок и старых легенд.

— Маш, я, кажется, схожу с ума, — пожаловалась ей. Взяла протянутую чашку с водой, отпила немного, чуть успокоилась. Мозг всё-таки не желал верить в реальность всего произошедшего накануне и продолжившегося этим утром. — Вот скажи, ты веришь в оборотней?

— А почему ты спрашиваешь? — как-то напряжённо поинтересовалась подруга.

— Да вот, — я попыталась улыбнуться дрожащими губами, — меня тут убеждали, что они есть. По-моему, я даже видела одного… с половиной. Ну, в смысле, вчера видела половину, а сегодня целого. Хотя могла просто перегреться на солнце, потому что несу какую-то чушь и сама в неё не верю.

— Настён, — Машка опустилась на корточки, заглянула мне в глаза. — Ты только не пугайся…

— Что, оборотни существуют? — нервно перебила я.

Подруга молча кивнула. Я закрыла глаза, легонько стукнулась головой об стенку, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

— Ещё скажи, что и ты тоже… — я не договорила, потому что горло перехватил очередной спазм.

Машка молчала. И это молчание говорило лучше любых слов. Я открыла глаза, утёрла слёзы. Поторопила с ответом, скорее, просто чтобы услышать голос:

— Маш?

Чернобурова так же молча кивнула, не сводя с меня взгляда. Да вашу кошачью мать, они сговорились, что ли? Вот так молчать и кивать, как китайские болванчики.

— Блин, — я ещё раз приложилась затылком о стену. — И что теперь? Я обрасту шерстью и каждое полнолуние буду мяукать, выть, лаять или блеять на луну? По какому принципу вообще определяется вид?

— Ты не станешь оборотнем, — успокоила меня Машка. — Им можно только родиться.

— Хоть одна радость, — я хлюпнула носом. — И много вас таких вот… альтернативных?

— В Сочи тысяч тридцать, может, чуть больше, — не успокоила меня подруга. — Немного.

— Каждый десятый, — вздохнула я.

Слёзы почему-то закончились. То ли психика оказалась крепче, чем я думала, то ли организм снова включил какие-то защитные рефлексы. Машка молчала, лишь крепко сжимала мою руку. В какой момент наши ладони переплелись, я не отследила, но была признательна ей за поддержку.

— А ты кто? — осторожно поинтересовалась я.

— Лиса, — тихо ответила подруга. — Чернобурая.

— Значит, у вас по фамилии можно с большой долей вероятности определить, что за зверь собеседник, — задумчиво пробормотала я и замерла, поражённая ещё одной догадкой: — Маш… А все сотрудники «Львиной доли», они — тоже, да? Все?

Маша кивнула, подтверждая мою догадку. Ну отлично, я со своей звериной фамилией вписалась в коллектив, как родная!

— Хорошо, а почему тогда я не оборотень? — задала я следующий вопрос. — Волкова же!

— Не знаю, — призналась подруга. — Может быть, кто-то по отцовской линии был оборотнем. Лишь несколько веков назад появилось негласное правило — дети, рождённые от человеческих женщин, берут фамилию матери. И они никогда не бывают оборотнями.

— Ну да, папа говорил, что роду Волковых уже прилично лет, и фамилия сохраняется много поколений, — отозвалась я. — И у дяди Славы, папиного брата, два сына. Опять род не прервётся… Блин, Машка, что за сюр? Мы с тобой, две взрослые бабы, на полном серьёзе обсуждаем сказки! Двадцать первый век, космические спутники, нанотехнологии, Илон Маск со своей «Теслой»… Какие, к чёрту, оборотни? Нет их! Мне всё привиделось, и точка!