Книга Мера зверь, страница 10 – Александр Изотов

Заметно холодало. И обломок тоже остывал — новая стихия окрашивала это переливающимися цветами. Остывало все вокруг, но вот какая-то штука под обломанным зубцом была… невероятно холодной.

Когда мы с Кертом разговаривали, и я бросил вокруг сканер, я не сразу понял новые ощущения. Ну, камень и камень…

А теперь было ясно — этот зубец обломали, чтобы закрыть или разрушить какую-то вещь.

— Ух! — я уперся в массивный камень.

Затрещали жилы, выступил пот — и глыба чуть пошевелилась. Нет, я не сдвинул, но на какой-то миллиметр смог качнуть.

— Дерьмо… — выругался я, утирая пот со лба, — нулячье.

Пройдясь вокруг, я попробовал с другой стороны. Охренеть, какая тяжелая… Кто мог свалить это сюда?

Я быстро набросал в уме варианты, как все могло происходить. Войска Зигфрида победили, и, узнав об этом, тот самый Хродрик обламывает этот зубец, используя свою… дику-у-у-ую…

— …мо-о-о-ощь! — я опять уперся, буксуя. Камень только сделал вид, что качнулся.

Я стиснул зубы от досады. Что же там такое уничтожил этот Хродрик?

А мог быть и другой вариант. Зигфрид, когда наконец одолел брата, пришел сюда, нашел эту штуку и в ярости обрушил на нее камень.

Думай, Марк, думай…

Я опять уперся, побился плечом, а потом сел, уперевшись спиной в холодный камень. Сканер не мог разглядеть, что там. И не потому, что плохо работал. Нет, я буквально каждую песчинку и камешек видел там, внизу, вдавленные под весом…

Меня осенила идея, и я стал проглядывать пол под глыбой, пытаясь по форме оттиска понять, что там может быть. Какая-то наковаленка расколотая, расплющенная… Как черная дыра.

Сильверит!

Я поскреб подбородок. Зачем сильверит? И ведь не успокоюсь, пока не узнаю.

Бросив осторожный взгляд на выход с крыши, я снова пристроился к камню. Эх, звериная сила… Ух! Еще бы чутка силы.

Но даже темное, с выглядывающими звездами небо не ценило моих попыток — я чуть не заработал грыжу, пытаясь хоть как-то сдвинуть камень.

— Идиот, — уперевшись лбом в препятствие, вырвалось у меня.

Видимо, вместе с невероятной звериной силой пришла и невероятная тупость. Небу наоборот следовало бы забрать у меня дух за такое…

— Я же маг земли…

Я вспомнил, как служанка легко принесла огромный чан с водой. И, помнится, в Вольфграде у Скойла на занятиях, когда я корячил бочку с водой, учитель не похвалил меня.

— Значит, можно облегчить вес, — сказал я, глядя на свои ладони.

Я мысленно отослал благодарность учителю Скойлу. Да, мастер, до твоего ученика дошло, спустя столько-то дней.

И я начал пробовать все, что умел делать с землей. Просвечивать сканером, рассматривать мельчайшие частицы, сливаться с камнем…

Пятнадцать минут экспериментов не пропали даром. Внезапно, когда я мысленно просто нажал на весь объем, камень сдвинулся. И не на миллиметр, а сразу на добрых десять сантиметров.

Раздался ужасный скрип — сильверитовая вещица под камнем жалобно возмутилась такому издевательству. Звук резал уши, но я довольно улыбался — это был явный прогресс. Правда, голова отозвалась ноющей болью

Наверняка, будь рядом человек, он бы только усмехнулся таким скромным успехам. А мне было наплевать — когда я был первушником, я бы даже не примеривался к этой глыбе.

Дальше дело пошло гораздо быстрее. Я уже знал, как мысленно прилагать усилия, надавливая магическими мышцами. Через несколько минут адских усилий из-под камня, выкрошив целую борозду в полу, показалась небольшая сильверитовая чаша.

Измятая, местами треснутая, она напоминала кубок, который вручают за победу. Только верхняя часть сосуда запаяна плотной крышкой.

Я протянул руку, но вовремя остановился. Почему-то же ее попытались спрятать? Осторожно я просветил чашу сканером. Ужасно холодная для стихии огня, она для стихии земли казалась просто черным пятном, дырой, куда безвозвратно утекала вся магия.

Я покрутил головой. На крыше было уже достаточно темно, и я быстро сбегал внутрь за фонарем. Пока я бегал, меня чуть не охватила паника — а вдруг пропадет вещица? Но серебряный кубок на погнутой ножке никуда не делся — все так же ждал меня на крыше, маняще поблескивая мятыми боками в свете фонаря.

Стоя над ним, я задумался. Насколько я понял, прикасаться к сильвериту не смертельно. Это же не коррупт… Но почему холодный? Насколько я помню, меч у Керта таким не был.

— А, ладно, — я протянул руку и коснулся кубка пальцем.

«Здравствуй», — сразу же прозвучало в голове.

Я отдернул руку. Голос был потусторонний, и не принадлежал ни Небу, ни Абсолюту, ни Белиару, и уж тем более не Хали… Мои губы тронула усмешка — а ведь я уже эксперт по внутренним голосам. На родной Земле меня бы уже давно упекли в одну палату и с Абсолютом, и с демоном каким-нибудь.

— Ты кто?

Ответа не последовало, и я, прикусив губу, тронул чашу еще раз.

«Давно ко мне не обращались из Лазурного Города».

— Кто ты? — спросил я еще раз.

«У меня много имен».

Мне показалось, что я плохо слышу голос, и прижал ладонь полностью. Сильверит морозил, довольно быстро мои пальцы закоченели, отбивая в сердце холодом.

— Назови хоть одно, — сказал я.

Голос уже не казался враждебным. Вполне обычный, я бы даже сказал, дружелюбный.

«Бездна».

Я еле остановился, чтобы не отдернуть руку. Да, ну твою-то мать! Ну естественно, что еще могло быть у Хродрика на башне, как не личный алтарь для общения с Бездной.

«Хродрика нет, я забрала его. Я никогда не бросаю своих детей».

У меня мелькнула на краю сознания мысль — надо отдернуть руку. Но я быстро заглушил ее. Меня не зря зовут сильной волей, и такие испытания точно не сломают меня.

«О, да. Ты сильная воля».

Я осторожно взялся второй рукой за погнутую ножку, и попробовал установить кубок. Он едва не упал, и тогда я сел, положив его на колени.

Измятые бока показались мне ужасным кощунством. А ведь изначально чаша, несомненно, была прекрасной. Ну, почему нельзя было провести какой-нибудь обряд очищения, и оставить сосуд таким, какой он есть? Изящным и роскошным…

«Частичка Абсолюта, я ждала тебя».

Кубку и так уже изрядно досталось, и я держал его осторожно. Не хотелось еще больше повредить. Этот приор, должно быть, идиот — он даже не разобрался, что внутри сосуда. Если он побоялся поддаться искушению, значит, слабак.

Я усмехнулся.

— …нулячье! — донеслась какая-то ругань, совсем издалека, будто кто-то громко крикнул во дворе огромного замка, и ветер донес эхо.