Онлайн книга «За черным окном – море тюльпанов»
|
Но… Как известно, неприятность не приходит одна. Лида Гредина, выпрыгивая из кузова «газона», неудачно сгруппировалась и повредила ногу: вероятно, растянула связки в стопе. Я снял с себя шарф, жестко обмотал травмированную ногу девочки, к другой ноге приставил лыжу, обнял ее за худенькую талию и так вприпрыжку мы поскакали домой. Но не успели сделать и десяти шагов, как к нам подошли два добрых молодца и предложили: – Павел Васильевич, можно дальше мы ее потащим… Это были Саша Гринберг и Петя Хромовских… Я подивился, но подумал: в мире детей не должно быть вечной вражды, а общие заботы могут мирить даже бывших недругов. Еще через полчаса все благополучно добрались до своих домов. * * * Как-то поздним субботним вечером захотелось чаю, и я отправился в кубовую. В такие вечера пьется много. Налил из большого титана кипятку в свой пятилитровый чайник, и тут открыла дверь хозяйка Анна Андреевна и спрашивает: – А вы, молодой человек, что в такой скучный вечер дома сидите? – Да, так, – говорю, – книжка интересная попалась. Сижу, читаю. – Книжка? – переспросила Анна Андреевна. – Хорошо бы девушка интересная попалась. – Да вот чего-то не попадается. – И не попадется. За интересной девушкой, поди, ухаживать надо? Бабуля, пожалуй, права, подумал я. Если сиднем сидеть, то так бобылем и просидишь. Со своими книжками. Подумал я, подумал и понял, что мне сильно не хватает общения с милой, хорошей девушкой. Да и по ночам все больше томилось тело мое, не давая покоя. Пора, пора было и задружиться, и полюбить. Природа требовала свое, да и сердцу хотелось перед кем-то открыться. С кем-то поделиться. И чтоб радость была общая, одна на двоих. Мне казалось, что бегать за тридевять земель не надо. И искать никого не надо. Есть же прекрасная и милая девушка, которой я, кажется, правлюсь. Живет недалеко… И решил я немедленно форсировать свои отношения с Антой. На следующее утро, на редкость солнечное и не сильно морозное, надел лыжи и покатил к дому, где жили девушки. Постучал в заледенелое окно. Показались чьи-то глаза и нос. – Деда Мороза принимаете? – закричал я. – Да, да. Вошел в сени, потом в избу, впустив в комнату столб снежного воздуха. Девчата, Нина и Анта, чаевничали: – Какой ты весь белый! Садись с нами. – С удовольствием… Но я по делу. Приглашаю вас на лыжную прогулку. – Неужели? – повела своими раскосыми глазками насмешливая толстушка Нина. – Неужто наш Павел Васильевич перестал бояться мороза? – А вот и перестал. – Ого! Не иначе как в нашем лесу что-то сдохло? – Нет. Просто надоело в берлоге лежать и лапу сосать, пришло время просыпаться. Иначе всех хороших девушек разберут. По ходу чаепития выяснилось, что Нина занята каким-то срочным делом и на лыжах не пойдет. А Анта, как юная пионерка, была всегда готова. Мы вышли и прямо с порога встали на лыжи. Не знаю, какое впечатление производил я, одетый в повседневные брюки, старый, еще отцовский, свитер, кожушок-душегрейку. А Анта была великолепна. До этого я не видел ее в спортивном наряде. Синие, в обтяжку, шерстяные брюки и ручной вязки теплая кофта живописно облегали ее гибкую фигуру, длинная коса была спрятана в светлой шапочке с помпоном – все в ней было не по-деревенски элегантно, а озорная, белозубая улыбка и блеск фиалковых глаз притягивали радостным сиянием, как магнитом. Мы долго ходили по лесным тропам. Анта показала мне свое заветное место – лесное болото, конечно замерзшее, где по осени было много клюквы. Она носилась по холмам и распадкам, как олениха. Настоящая спортсменка! Вот кому надо было вести лыжную подготовку в школе. Когда мы с ней сели отдохнуть на бревно упавшей сосны, я так и сказал: – Давай мы организуем лыжную секцию, и ты будешь тренером. Почему-то мои слова вызвали смятение девушки, и, тяжело вздохнув, она сказала: – Это невозможно. – Почему? Она молчала. – Мы б с тобой, Анечка, чаще бы встречались. Она опустила голову: – Нам не нужно больше встречаться. – Но почему? – я пытался обнять Анту, но она отодвинулась. – Ты же, наверно, давно догадалась, что сильно нравишься мне. – В том-то и дело, что ты тоже мне нравишься… – Правда? – Да, это правда. Но мы не должны встречаться: я скоро уезжаю. – Ну, уедешь и приедешь… – Нет… Я должна уехать насовсем. Далеко… На Сахалин… Там меня ждет жених, с которым мы давно, как это сказать по-русски… Мы обручены… Он тоже латыш. Отслужил армию на Сахалине, устроился там на работу и зовет меня. Невезуха, подумал я. Только встретишь хорошую девушку, тут же выясняется, что она – чья-то невеста. Долго не выходила из моей головы Анта. Милая Анта, Анечка… Но изменить что-либо было невозможно. * * * Практика воспитательной работы в нашей школе казалась мне поначалу излишне претенциозной. Так, к «красным» датам календаря привязывались: к 7 ноября – месячник поэзии и песен, посвященных революции; к 23 февраля – пионерские сборы, посвященные Красной Армии, с приглашением отслуживших односельчан и с праздником солдатских песен; к 1 мая – месячник детей мира, во время которого пионеры знакомились с обычаями, песнями и танцами народов Советского Союза. Были еще и всевозможные недели «хорошего поведения», знания пословиц и загадок, борьбы с курильщиками, праздники прощания с букварем, песен, посвященных войне, и многое другое. Ко всем праздникам и просто намеченным делам все относились серьезно и тратили на подготовку много времени. Иногда происходили забавные казусы. Так, во время недели борьбы с курением во всех классах проходили беседы, посвященные этой теме, приводились убеждающие доводы вроде тех, что курильщики чаще болеют и живут намного меньше, чем некурящие, что капля никотина способна убить лошадь, и прочее. Но, несмотря на все эти меры, мальчишки, пристрастившиеся к курению, все равно собирались во дворе в уборной, и тогда кто-нибудь из учительниц говорил: «Смотрите, как дымит нужник, словно он вот-вот взлетит на воздух». Тогда к уборной отправлялись мы с Михеевым, и, входя в толпу курящих, старый учитель произносил своим устрашающим басом: – Ну-ка, кто здесь дымит? Толпа, конечно, – врассыпную. Но вдруг во время одного из таких налетов Коля Бизитов, младший братишка Виктора, с перепугу сунув дымящуюся сигарету в карман, тут же достал пирожок с капустой и, заикаясь, пояснил: |