Онлайн книга «Попаданка ледяного дракона»
Окно было заперто, как окна и двери в коридоре. Был открыт один путь – спуск по лестнице. Отец ждал за столом, сервированным завтраком на двоих. Сев, я принялась за кашу. Отец тоже ел. Но каждую секунду я ожидала взрыва. – Кто помог тебе сбежать? – вопрос повис между нами, и я копнула воспоминания о капитане Лэве, побеге от имперской службы безопасности, Халанхаре, Шурне и аресте Лаэра, о том, как бродила одна по покинутому дому. – Лэв, – отец зло сощурился, отложил ложку и вышел из столовой. И дверь запер. Мне было не стыдно: его злость на Лэва помогла сохранить в тайне появление Сарана. Просто тошно. И вылезшее из цветка чёрное существо ничуть не улучшило настроение, даже когда забралось ко мне на колени и затарахтело, словно кошка. Сил проверять дом на прочность не было, я сидела за столом в странном оцепенении. Отец вернулся к обеду. Ни слова мы не сказали друг другу о Лэве, и по лицу отца трудно было понять, чем закончилась попытка выловить двойного агента. Отец вручил мне бодрящую микстуру и вывел на двор-стадион. Солнце и зелень ослепили яркостью и красками, но не разогнали удушающей тоски. Запах травы – свежий, сочный – казался тошнотворно насыщенным в сравнении с запахом мороза. – Тебе нужно продолжить тренировки. Во мне схлестнулись нежелание шевелиться и страх, что управление телом снова отнимут. Я побежала. И приседала. И била чёрными сгустками магии по каменным самовосстанавливающимся плитам, ощущая на себе липкий взгляд вампирши. Похоже, от идеи попробовать моей крови она не отказалась. И так изо дня в день: пробежки, удары магией. Потому что это единственный способ сохранить хотя бы видимость независимости, удержать контроль над телом. И не думать – больно, страшно, мучительно – о Саране. Я поднимаюсь, умываюсь, одеваюсь в костюм из мягкой ткани. Всё как обычно. Не думаю о побеге, потому что не знаю, когда мои мысли читают. Размышляю лишь о том, что у меня нет иного пути: Орден-Культ сильнее, и мне придётся ему подчиняться, особенно отцу. Если повезёт, когда-нибудь я вновь усыплю их бдительность и сбегу. Но пока думаю лишь о тренировках. Спускаюсь по лестнице. Звук недовольных голосов почти пугает: отец с вампиршей общаются мысленно, её доноров с ней нет, возможно, умерли. А на меня слова не тратят. Если не ошибаюсь, в доме никто не говорил дня три… Чёрное существо соскальзывает по перилам и опутывает мою руку. Крадусь к приоткрытым дверям в гостиную. – Марабелл, это не обсуждается! – вскрикивает незнакомый мужчина, и я останавливаюсь. – Я сказала, это глупое решение, значит, мы должны его обсудить, – голос вкрадчиво-хищный. Это вампирша. Значит, её зовут Марабелл… – Это приказ сверху. – С твоего верху, у Неспящих свои лидеры. Ещё и Неспящие какие-то вылезли на мою голову. Мне и Ордена-Культа хватало! – А не потому ли, Марабелл, ты так против этого плана, что в Академии сидит твой бывший женишок? Поистине мужчины странные существа: кто в здравом уме мог завести отношения с этой психованной, таскающей за собой людей и медленно убивающей их кровопийством? Судя по грохоту, Марабелл на предположение неизвестного ответила мощным ударом. – С ума сошла? – вопит вздумавший лезть в её личную жизнь мужчина. – От сумасшедшего слышу. Эта девица пытается убежать. Всегда. А вы собираетесь дать ей такое оружие. – Так следи за ней, контролируй, ведь Неспящим нужны архивы Академии. – А вам нужна помощь Неспящих! Я согласна взять Виторию под абсолютный контроль, но с одним условием: Мэлара рядом с нами не будет. Их кровное родство мешает ему трезво мыслить. Это что, она хочет избавиться от отца, и… делать со мной, что пожелает? Но отец предлагает: – А не пошла бы ты к Нергалу, Мара? Может, он удовлетворит твои непомерные желания, он же бог, у него как раз силёнок хватит. – Не глумись над тем, чего не понимаешь, – голос Марабелл понижается. – А ты не лезь в то, что тебя не касается. Витория – моя дочь, и я имею полное право распоряжаться её жизнью. – Не в ущерб нашим общим интересам. – Ты хочешь её крови, – произносит отец. – Пф! – Так в этом проблема? – снова вступает незнакомый мужчина. – Ты просто хочешь её крови, поэтому… – Слепой идиот, – выплёвывает Марабелл. – Ещё один. Мэлар тешит своё самолюбие мыслью, что уж девчонку сможет усмирить. Ты, чтобы потешить своё больное самолюбие, выискиваешь в моих мотивах глупые капризы. Если не начнёте думать головой – я умываю руки, потому что не собираюсь рисковать всем, оставаясь с этой девицей, когда она получит оружие. – Хорошо, ты права, – неожиданно соглашается отец. Чёрное создание на моей руке вытягивает вверх стебельки с глазами. – Тебе не стоит оставаться с Виторией. Ты не единственный менталист Ордена, а в Академии… в Академию тебя и пускать нельзя, а то мало ли как отреагируешь на старое знакомство. Вдруг накатят романтические воспоминания, взыграет кровь… – Ты непростительно самолюбив, даже не смотришь за Виторией толком, надеясь на её благоразумие, послушание и страх перед тобой. Гордыня тебя погубит, Мэлар. – Нас рассудит Бездна. Кто-то шагает к двери, я опрометью бросаюсь прочь. Понимаю, что не успеваю скрыться, но всё равно бегу к двери в столовую. Тяжёлый взгляд ощущается мурашками между лопаток. Поворачиваюсь: Марабелл, обнажив клык в ухмылке-оскале, смотрит прямо на меня. «Ненавижу, ненавижу, ненавижу», – повторяю про себя, чтобы за этим скрыть все прочие мысли и чувства. Мучительный миг, когда жгучий взгляд вгрызается в меня, наконец, проходит. Марабелл направляется в противоположную сторону, а я пячусь к столовой. Заскакиваю внутрь. Стол сервирован: две тарелки накрыты металлическими колпаками, блестят ложки и кольца на салфетках. Как обычно. Только у меня дрожат руки, заодно сотрясая чёрное существо с пятью глазами, и сердце заходится. Упав на стул, хватаюсь за кувшин с водой. Задетая солонка катится по столу, рассыпая кристаллики. Чёрное существо вываливается на скатерть, часто моргает. Вода расплескивается, но я наливаю стакан. Не понимаю, почему мне настолько страшно, ведь вампирша ушла, победа осталась за отцом… – От твоего послушания зависят наши жизни, – произносит он неожиданно. Я медленно оборачиваюсь. – Не подведи меня. Отец одет с иголочки, идеален. Как никогда остро ощущается его аристократичность – он невероятно далёк от меня, хотя говорит так, будто мы в одной упряжке. |