Онлайн книга «Попаданка ледяного дракона»
С щелчком взвивается в воздухе его кнут, отец бежит к похожему на медведя громиле с двумя мечами. По телу пробегает дрожь, и дыхание отпускает, шее теперь чуть свободнее. Как из-под земли перед нами возникает знакомый старичок, – его я видела в первый день здесь, – но теперь он реально страшен: глаза чёрные, яростные, лицо искажено хищным выражением, и кажется, что его пальцы – это щупальца, живущие собственной жизнью. Вампир Визерис рядом со мной дёргается, выгибается. Ментальные нити, сковывающие моё тело, звонко обрываются. Никто мной не управляет. Смотрю влево: большинство обитателей Академии ещё валяются, хотя некоторые уже встают, белый дракон сражается с чёрной тварью. Справа то же самое, только дракон красный. Закинув Семиглазку за спину, припускаю вглубь Академии: пробоину в стене уже закрыли и назад дороги нет, остаётся надеяться, что есть запасной выход или укромное местечко, где можно спрятаться. – Стой! – хрипло кричит кто-то в спину. Ага, сейчас! Не знаю, на каком расстоянии действуют ментальные силы отца и вампира, но снова попадаться им на крючок не хочу. Готические здания зияют выбитыми окнами, но в глубине Академии спокойно. Дирижабли покачиваются на ветру, и светлый… на нём герб Озарана. Сердце ёкает. Тот белый дракон – отец Сарана? «Ты куда? А как же Мэлар?» – Семиглазка приходит в себя очень некстати, дёргает меня так, что почти разворачивает. Зарычав, дёрнув перевязь с ней, бегу дальше. Надо бежать, главное – бежать. «Берегись!» – визг Семиглазки, её воля роняют меня на землю, над головой просвистывает струя огня. Развернувшись, чуть не задыхаюсь: на меня надвигается огромный красный дракон. Округлившиеся глаза… безумны. Он бормочет что-то невнятное. Отползая, выкрикиваю: – Прошу политического убежища! Я прошу политического убежища! Глаза дракона круглеют ещё сильнее, он останавливается. На его фоне мечется белый дракон, бегают люди… – Меня заставили! – срываю шлем, и волосы рассыпаются по плечам. – Я не хотела. Но они менталисты, они… Мне даже выжимать слезу не приходится – сами текут рекой. – Мне страшно, – всхлипываю я. – Я домой хочу… Не знаю уже, хочу ли, но сейчас главное разжалобить. Оглянувшись, алый дракон резко приближается. Когтисто-чешуйчатая лапа сжимает меня, под крик Семиглазки проволакивает над землёй и швыряет в стену. Рыкнув в лицо (точнее, во всю меня, ибо морда такая, что может проглотить человека, не жуя), дракон вдруг складывается в высокого старика в плаще с капюшоном. По его широченной груди спускается заплетённая в косу седая борода. – Ты мою Академию испортила! – орёт старый дракон. – Ты стену сломала, как ты могла, изуверка?! Сползаю по стеночке и поднимаю руки вверх: – Сдаюсь и прошу политического убежища. Умоляю. Меня менталисты заставили, клянусь! Они управляли каждым моим шагом, я бы ни в жизнь не посмела поднять руку на такую прекрасную, великолепную уважаемую Академию. Клянусь! Старик скалит нечеловеческие острые зубы, рычит: – Заставили, говоришь? – Да! Культ! Они меня… – хочу рассказать об изменении магии, об инфицированной еде, о менталистах из озаранского города, но в лоб будто кувалдой ударяют, и горло сжимает спазм. Судорожно вдохнув, снова пытаюсь: – Они инфи… они хотят… Боль разливается в голове, выжигает сознание. По телу пробегает судорога, рядом часто моргает Семиглазка. – Они пытаются… – хриплю я. – Среди них гла… Кажется, Саран прав: культисты что-то сделали – я просто не могу их предать. – Довольно! – старый дракон вздёргивает меня за нагрудную пластину брони. – Я помогу. Не дёргайся, первый раз буду сам печать блокировать, могу и напутать чего. Пальцы его свободной руки раскаляются, точно металл, до яростно-красного. Он прижимает их к своему лбу, сжимает и тянет. Прямо в них материализуется игла с камушком на конце. Развернув её остриём ко мне, дракон рычит: – Не шевелись. Игла вонзается в мой лоб, прошивает нервы раскалённой волной. Дышать невозможно, спазм так стискивает рёбра, словно их ломает. Старый дракон сдёргивает с шеи цепочку, камень в подвеске вспыхивает неестественно красным. – Амулет абсолютного ментального щита. Он закроет тебя от менталистов, от любой попытки влезть в голову – ты для них будто перестанешь существовать. Сквозь одурение доходит смысл слов, и я вцепляюсь в благословенный амулет, просовываю голову сквозь петлю цепочки. Но когда он оказывается на мне, кажется, что ничего не изменилось. Неподалёку шумит битва. – И всё? – исступлённо шепчу я. – Всё? Я в безопасности? – От менталистов, – дракон выпрастывает перепончатые крылья и, удерживая меня за доспех, пролетает дальше вдоль стены, швыряет на траву. – От короткого поводка Культа. Но от властей я тебя защитить не смогу: влияния не хватит. Дракон прикладывает раскалённую руку к стене и требует: – Снимай доспехи, буду подстраивать твою гибель. Да пожалуйста! Судорожно стягиваю тёмные лёгкие пластины. В стене отворяется дверь. От всей брони избавиться не успеваю, только от верхней части, когда со стороны пролома и сражения доносится грохот, вздрагивает земля. – Беги, дитя. – Старый дракон подхватывает меня за ремень и одним махом вышвыривает в лес за стеной Академии. От переломов меня спасает мох и мягкость почвы. В голове гудит, Семиглазка соскальзывает с плеча, я едва удерживаю её трясущейся рукой. Дракон напутствует: – Беги как можно дальше! И молись Великому дракону, чтобы ты никогда не попалась ИСБ! Он захлопывает тайную дверь в стене. Бежать – этому я научилась за время тренировок. В глазах темнеет, всё плывёт, но я бросаюсь в лес. Бежать! Ветки хлещут лицо, цепляют ноги. Я падаю. И поднимаюсь. И бегу, задыхаясь от резких смоляных запахов. – Стоять! Эй, ты, с косой, стоять! – кричит кто-то за спиной. Споткнувшись о корень, рухнув на мох, оглядываюсь: за мной бежит… существо похожее на кота, но размером с собаку. Белое. Шестилапое. Крылатое. С огромными чёрными глазами, как у инопланетян. – Стоять! Именем закона! – орёт оно. На крик ужаса не хватает времени, я подскакиваю и припускаю прочь. *** Озаранский дирижабль изнутри покрывается льдом, вытесняя немногих слуг, вынуждая вылезать в окна с противоположной от боя стороны. Центр вымораживающего холода – в каюте с двумя койками, в сердце Сарана. Он всё ещё скован, но магия плещется по его коже, вгрызается в плоть, поёт. Замораживает. Ломает. И перестраивает его заново. |