Книга Долина забвения, страница 142 – Эми Тан

— Но мы с самого начала об этом знали, — ответила я. — Я не передумала, — на самом деле я очень боялась. Но за этот месяц я набралась мужества другого вида — я сделаю все ради ребенка. Ребенок перестал быть проблемой, но стал частью меня, и я постараюсь защитить нас обоих.

Лу Шин и кули начали оживленно о чем-то говорить. Со стороны казалось, что они спорят. Меня поразило, что Лу Шин так свободно разговаривает по-китайски. Его речь звучала странно. Я никогда не слышала, чтобы он общался с другим китайцем. Что произошло с моим английским джентльменом с китайским лицом? Что случилось с моим прекрасным любовником в безупречно пошитом костюме, с бритой головой и косой, спрятанной под шляпой-котелком? Куда пропала его страсть ко мне?

Кули вопросительно посмотрел на меня. Они с Лу Шином снова начали переговариваться, потом кули кивнул. Что ему стало ясно? Мы направились к дороге, а когда дошли до широкого тротуара, Лу Шин сказал:

— Моя семья ждет нас на другой стороне дороги. Они все там собрались: отец, братья, мой больной дедушка, девушка, на которой я должен жениться, ее отец и братья.

— Почему она тоже здесь? — спросила я. — Вы прямо от пристани отправитесь под венец? А я буду подружкой невесты?

— Я не мог запретить ей прийти сюда. Это не праздник в честь нашего приезда, Луция. Они здесь, чтобы силой восстановить порядок в семье. Они пришли сюда, чтобы пристыдить меня, воззвав к моей ответственности за семью. Они мои родственники и наставники.

Лицо его заливал пот, и я знала, что это не только из-за жары: он нервничал, и я никогда таким его не видела. Скоро ему придется пойти против своей семьи, как я пошла против своей. Я буду рядом с ним и поддержу его решение. Единственный вопрос, который у меня оставался: позволят ли они нам жить в их доме?

— Где они?

Я огляделась по сторонам. Лу Шин показал на место примерно в тридцати футах от нас, где стояли два двухколесных экипажа и десять крытых рикш. Все вместе они напоминали похоронную процессию. Кули положил чемодан Лу Шина в повозку, и они направились к родным Лу Шина. Я пошла следом.

Он остановился.

— Думаю, тебе стоит подождать здесь, пока я все не улажу, — сказал он. — Нехорошо будет сразу бросить им это в лицо.

«Бросить в лицо»? Почему он выразился именно так?

— Им меня не запугать, — заявила я. — Они не смогут меня игнорировать.

— Прошу тебя, Луция, дай мне уладить вопрос своими методами.

Он направился к первому экипажу без меня.

Я показала кули, чтобы он положил в повозку рикши и мой багаж. Тот вопросительно посмотрел на Лу Шина, который что-то кратко ему ответил. Кули снова что-то спросил, и Лу Шин проворчал в ответ. Что он говорил? Я больше ничего не понимала. Я попала в страну секретов.

Чертовы чемоданы! Я решительно зашагала без них к шеренге экипажей и рикш. Лу Шин бросился ко мне наперерез и преградил путь:

— Луция, прошу тебя, подожди. Не делай трудное положение еще трудней.

Меня рассердило, что Лу Шин больше беспокоился о чувствах своих родных, чем обо мне. С самого начала мне нужно было дать его семье понять, что я за женщина. Я привезла с собой американскую свободу воли и предприимчивую натуру. Я привыкла иметь дело с людьми из всех слоев общества: с помпезными мистером и миссис Минтерн, с профессорами, которые считают, что знают все на свете.

Лу Шин подошел к первому экипажу и заговорил с сидевшим в нем суровым мужчиной. Я медленно прошла чуть дальше по тротуару, чтобы посмотреть на него. Он носил такую же шапочку, как и Лу Шин. Когда он заговорил, Лу Шин опустил голову. Я подходила все ближе, пока не остановилась в двадцати пяти футах от них. Я слышала, как льются китайские слова, будто струящаяся по камням вода. Я поняла, что этот человек — отец Лу Шина. Они были очень похожи: оба красивые, с умными лицами, на которых застыло одинаково мрачное выражение, только у отца оно было жестче.

Лу Шин говорил тихим, виноватым тоном, но выражение лица отца не менялось. Красивая девушка в рикше, сразу за вторым экипажем, не сводила с меня глаз. Без сомнения, это его невеста. Я смотрела на нее, пока она не отвела взгляд.

Внезапно отец Лу Шина поднялся, что-то выкрикнул — должно быть, бранное слово — и швырнул свою шляпу в лицо Лу Шину. Лу Шин схватился за глаз. Отец со злостью бросил еще несколько слов с гортанными резкими звуками, словно отдал приказы, сопроводив их рубящими движениями рук. Лу Шин продолжал стоять, опустив голову, и ничего не говорил. Что это значит? Почему Лу Шин остается неподвижным, безответным? Возможно, так он пытался ему противиться — отрицание молчанием. Не похоже, что отец Лу Шина сможет быстро успокоиться. Они уедут без нас.

Как только я сделала такой вывод, Лу Шин повернулся ко мне, подошел ближе и быстро сунул мне в руку деньги. Он умолял меня подождать. Лицо его исказила трагическая гримаса:

— Я вернусь так скоро, как только смогу. Жди меня здесь. Потерпи, пожалуйста, и прости меня за то, что происходит.

В следующее мгновение, когда я еще не успела преодолеть потрясение и возразить ему, он забрался в экипаж отца. Мне казалось, что я вижу дурной сон. Извозчик тряхнул поводьями, и экипаж с Лу Шином тронулся с места, увозя его от меня. За ним последовал второй экипаж и рикши со своими повозками. Все родные Лу Шина смотрели только вперед, будто не замечая моего существования. Только девушка мрачно взглянула на меня. Скоро они исчезли из виду.

Мне стало плохо. Я больше не могла стоять на ногах. Чуть дальше по дороге я заметила дерево. Как я сама смогу так далеко отнести свой багаж? Только я успела подумать об этом, как мимо меня промчался кули с моими чемоданами под мышками. Я побежала за ним с криками:

— Вор! Вор!

Но я ни за что не смогла бы его догнать. Я остановилась и уже готова была осесть на дорогу, когда увидела, что кули ставит мой багаж под то самое дерево, до которого я хотела дойти. Он разложил их в виде диванчика, затем жестом показал, чтобы я на него села. Я тихо подошла к нему, не уверенная, что с этим делать. Он махнул рукой так, будто официант, приглашающий меня сесть за столик в первоклассном ресторане.

Через некоторое время я поняла, что кули все так же стоит рядом и смотрит на меня. У него было вопросительное выражение лица, а потом он постучал по ладони и сделал жест, будто отсчитывает денежные купюры, — он хотел, чтобы я ему заплатила. Я посмотрела на китайские деньги, которые все еще сжимала в ладони. Какова их ценность, я понятия не имела. Возможно, ему следовало заплатить всего несколько центов. Но какая из этих бумажек была более ценной? А какая — менее? Кули изобразил жестами, как ест и пьет и погладил себя по животу, показывая, что очень голоден. Он делал так специально, чтобы вытянуть у меня больше денег? Потом он сказал что-то непонятное, а я пробормотала:

— Проклятая жара! Проклятый город! Проклятый Лу Шин!

Я посмотрела на купюру с цифрой пять и передала деньги кули. Он широко улыбнулся (должно быть, я заплатила ему целое состояние) и быстро убежал прочь. Скатертью дорога! Я смотрела, как мимо проезжают экипажи и рикши, и все больше впадала в отчаяние.