Онлайн книга «Мысли узника святой Елены»
CCXXXIX Я нашел превосходство русской армии только в том, что касается регулярной кавалерии, казаков же легко рассеять. Пруссаки – плохие солдаты; напротив того, английская пехота изумительным образом проявила себя при Ватерлоо. CCXL В довершение тех великих событий, причиною коих был я, всего удивительнее было видеть Фуше, цареубийцу и закоренелого революционера, министром Людовика XVIII и депутатом Бесподобной палаты [341]. CCXLI Я всегда придерживался того мнения, что для европейских держав постыдно терпеть существование варварийских государств. Еще при Консульстве я сносился по этому поводу с английским правительством и предлагал свои войска, ежели б оно захотело дать корабли и припасы [342]. CCXLII Фердинанд VII царствовал не благодаря собственному мужеству или милостию Божией, но лишь по чистой случайности [343]. CCXLIII Шпионами в моих кампаниях я пользовался редко; я делал все по вдохновению: точно все предугадывал, продвигался с быстротою молнии – остальное было делом удачи. CCXLIV Я знал немало людей, которые находили мои приказы неосуществимыми; впоследствии я иногда объяснял им, какие средства служили мне к достижению цели, и они соглашались с тем, что и впрямь не было ничего легче. CCXLV Ныне в Европе существует только два сословия: требующее привилегий и отклоняющее эти требования. CCXLVI Если бы я разбил коалицию, Россия осталась бы столь же чуждой Европе, как, к примеру, Тибетское царство. Благодаря этому я обезопасил бы мир от казаков. CCXLVII Ничто так численно не умножает батальоны, как успех. CCXLVIII В тех, кто себя обесславил, напрасно искать людей неустрашимых. CCXLIX Не однажды в течение моей кампании 1814 г. я задумывался о том, что для моих солдат нет ничего невозможного, они снискали себе бессмертное имя. В превратностях же судьбы меня повсюду сопровождала слава. CCL Меня свергли не роялисты или недовольные, а иностранные штыки. CCLI История моего царствования прославит когда-нибудь имя какого-нибудь нового Фукидида [344]. CCLII Человеческий дух не созрел еще для того, чтобы управляющие делали то, что должны делать, а управляемые – то, что хотят. CCLIII Когда целый свет устраивается посредством штыков, это вполне логично! Здравый смысл тогда не в справедливости, а в силе. CCLIV Придет время, и общественное мнение опровергнет софизмы моих клеветников. CCLV Я сделал Бенжамена Констана членом Трибуната, я удалил его, когда он пустился в болтовню; это называлось устранить – удачно найденное слово. Ум Бенжамена сродни уму геометров со всеми их теоремами и короллариями, а сам он так и остался великим делателем брошюр [345]. CCLVI В Париже после 13 вандемьера [346] республиканские убеждения, кои я исповедовал, оставались в ходу всего лишь двадцать четыре часа; говорю это в назидание братьям из сообщества Бабёфа и миссионерам, исповедующим религию фрюктидора. CCLVII Талейран и де Прадт похвалялись, что это они – восстановители дома Бурбонов; пустое бахвальство: сие восстановление престола явилось неизбежным следствием стечения обстоятельств. CCLVIII Я – не более как сторонний наблюдатель, но мне лучше, нежели кому бы то ни было другому, известно, в чьи руки попала ныне Европа. CCIX Ныне, кроме камней, заложенных в основание Франции, я не вижу ничего другого. CCLX |