Книга Пепел надежды, страница 77 – Чингиз Абдуллаев

— Пять миллионов… — повторил он. — Когда их заплатят?

— Сразу, как только мы получим информацию.

— Деньги у тебя с собой?

— Да, — чуть поколебавшись, ответил Дронго. Он успел разменять в Махачкале две тысячи долларов на российские рубли, понимая, что в этих местах ему могут понадобиться именно такие деньги.

Председатель посмотрел на своих людей потом снова на гостя и тяжело вздохнул.

— Заходи, — недовольно сказал он. И, обращаясь к своим людям, негромко приказал:

— Найдите Степана. Пусть зайдет ко мне в правление. И позовите бухгалтера, чтобы оприходовала деньги.

Дронго незаметно улыбнулся. Председатель был честным человеком и бережливым хозяином. Он сразу смекнул, что деньги можно употребить на нужды совхоза. Неизвестный Степан должен был дать какую-то информацию, деньги за которую получит совхоз. Дронго прошел в кабинет председателя. Здесь было чисто, светло, удобно. В кабинете стояла довольно приличная польская мебель. На стене висел портрет Ленина. Председатель прошел к своему креслу, сел в него, не Раздеваясь, снял шапку. Он оказался абсолютно лысым, с маленькими ушами и тяжелыми складками кожи на затылке.

— Здорово ты нас, — вдруг подмигнул он гостю, — хитрый ты. Денежки, наверное, правительство не выделяло. Сам придумал?

У председателя был крестьянский практичный ум. Дронго развел руками.

— С вами по-другому невозможно разговаривать.

Председатель рассмеялся. Ему было приятно что он и здесь обошел гостя.

Ему даже в голову не пришло, что Дронго намеренно признавал свой обман, чтобы польстить хозяину кабинета.

— Расскажем мы тебе про этот самолет, — сказал председатель, доставая из сейфа бутылку с какой-то янтарной жидкостью и два стакана. — Сам-то откуда?

— Мы из Москвы, — решил соврать Дронго. — Ищем самолет от самой Чечни.

— Ну да, понятно. Дней десять назад приезжали ваши люди, тоже про самолетик спрашивали. Только они про премию ничего не говорили. А наши не любят заезжих гостей. Так ничего им и не сказали. Но Степана не было, он только два дня как приехал и все мне рассказал. А я решил пока не торопиться. Самолетик чужой, люди чужие, зачем нам в их дела вмешиваться? Это пусть они сами решают, где им искать.

Он разлил жидкость в два стакана и поднял свой.

— С приездом, — сказал председатель, опорожняя свой стакан.

Дронго начал пить маленькими глотками. Жидкость не просто обжигала, она оглушала. Это была невообразимая смесь, сразу бившая в голову. Он непривычки поморщился. Председатель улыбнулся. — Наша настойка, — с гордостью сообщил он — Очень забористая.

В этот момент в комнату вошел высокий пожилой мужчина. Ему было под семьдесят. Одет он был в обычный тулуп — нечто среднее между дубленкой и выделанной шубой, какую носят чабаны. Незнакомец молча кивнул председателю, снял шапку и сел на один из стульев.

— Ты расскажи, Степан, что видел. Только пусть сначала наш гость деньги отдаст, — хитро подмигнул председатель. — Он говорил, что совхоз деньги получит.

— Вот пять миллионов, — достал деньги Дронго, — можете оприходовать их в своей бухгалтерии.

Председатель принял деньги, внимательно пересчитал их и только после этого повернулся к Степану. У того были грубые, размытые черты лица, резкие морщины, большая седая борода.

Он нахмурился.

— Чего рассказывать. Я только видел, как он садился.

— Он падал? — быстро спросил Дронго.

— Кажись, нет. Он садился. Я видел, как он вниз пошел. Но не падал, — упрямо ответил Степан.

— Где это произошло?

— В песчанике, на Аграханке, как раз за холлами у моря.

— Что такое Аграханка? — Это мы так называем Аграханский полуостров, — объяснил председатель, — он начинаете внизу за холмами, у моря.

— Вы видели, как садился самолет?

— Видел, — кивнул Степан.

— Вы к нему подходили?

— Нет. Просто удивился. Вижу самолет. А я знаю, что там дальше песчаник глубокий, выбраться нельзя. Так самолетик туда и сел.

— Как это — выбраться нельзя?

— Ну, сесть, значит, можно, там полоса широкая. Но потом песчаник сразу засасывает. Там зыбкие пески. У нас на Аграханку никто не ходит — боятся.

— Самолет может сразу провалиться?

— Нет, не сразу. Но если постоит немного, ну день, например, то провалится обязательно. А уж взлететь оттуда никак не сможет. Там и разогнаться-то нельзя.

— Почему вы так решили?

Степан усмехнулся. Потом сообщил:

— Я на войне в авиационном полку служил, в охранении. Знаю, какой разбег для самолета требуется. Нет, там самолет взлететь никак не может.

— Ясно. Вы подходили к самолету?

— Нет. Просто видел, как он садится. И больше ничего не знаю.

Дронго обернулся к председателю.

— Кажется, вы меня обманули, — весело сказал он, — за такую информацию пять миллионов не полагается.

Председатель быстро накрыл деньги рукой.

— Нет, — покачал он головой, — ничего я тебя не обманывал. Уговор дороже… Ты про самолет хотел слышать, вот и услышал. А наш Степан всегда правду говорит. Мы поэтому и не суетились. Самолетик сел, если люди там были, могли уйти.

Поэтому суетиться не нужно.

— Вы точно помните, что не слышали взрыва? — уточнил Дронго.

— Точно помню, — кивнул Степан, — взрыва не было. Самолет сам сел, он даже шасси выпустил.

Степан поднялся, повертел шапку в руках.

— Ну я пошел, сказал он, глядя на председателя. Тот махнул ему рукой.

Когда Степан вышел, Дронго поднялся следом за ним.

— Спасибо вам, — сказал он. — Может, дадите нам Степана в проводники?

— Нет, — возразил председатель, — ты нас в чужие дела не мешай. Самолет упал или сел — нас не касается. Аграханка рядом находится, за холмами, спуститесь вниз, и там вам любой покажет.

— Спасибо, — кивнул Дронго.

— А бензин я вам дам, — сказал вдруг председатель, — только немного. И платить за него будете. Ты, видать, богатый, денег тебе не жалко.

— Ох и дока же ты! — засмеялся Дронго. — Как это ты здесь сидишь? С такими талантами тебе президентом быть нужно.

— А мне и здесь хорошо, — сказал председатель, улыбаясь, — я тут уже, почитай, двадцать лет. И все это время совхозом командую.

— И даже Ленина не снял? — показал на портрет Дронго.