Книга Малая, страница 52 – Алёна Воля

— И стакан виноградного сока для драйва? Ты издеваешься?! — закипая, сжала сильно кулаки. — Что со мной случится от пары глотков сухого?!

Подобный разговор у них случался уже не первый раз, а потому, зная всю бесперспективность своих желаний, Лона развернулась и ушла в комнату, где горько расплакалась. Накануне Вадик не разрешил ей в кафе съесть «Тирамису». Там, видишь ли, используются сырые яйца и кофе!

— Как же тебя плющит, маленькая моя. — Он присел рядом и провел по ее спине рукой.

— Отстань от меня! — попыталась отмахнуться, но не смогла. Разумовский сгреб ее в охапку и прижал к себе.

— Не плач, ну чего ты? — утешал, убаюкивал, шептал ласковые слова. — Это же не на всю жизнь. Давай мы сейчас прогуляемся и купим тебе торт? Или пирожное. Или шоколад. Ты же любишь его, да? Воды выпьешь? Нет? Не надо плакать. Ну же. Ш-ш-ш…

Илону вообще в первом триместре пробивало на слезы довольно часто. Однажды дошла чуть ли не до икоты от плача только потому, что не смогла открыть баночку с витаминами. Там была специальная защитная крышка с замком от детей. Придавить ее почему-то не получалось и упаковка попросту прокручивалась у нее в руках. Позвонила Саше, та — Вадиму, так как находилась на маникюре и не могла сорваться сиюминутно. В итоге он приехал, открыл, обцеловал и успокоил.

Со временем состояние стабилизировалось, и перепады настроения пришли в норму. Разозлилась сильно где-то за два месяца до родов, когда поняла, что муж обвел ее вокруг пальца. За время беременности они дважды летали на родину. Ила ходила к Надежде Серафимовне на консультации и проверку. Договорилась о плановой операции, назначили вместе дату… А потом оказалось, что он уже оплатил все в одной из частных клиник Вильнюса!

Осознала Лона это, когда Вадик предложил познакомиться с еще одним местным врачом. Так, на всякий случай. Выходя из больницы, скрежетала зубами:

— Я не хочу рожать тут!

— Лапуль, не кипятись. Серафимовна безусловно очень хороший специалист, но рисковать тобой и малым во время перелетов я не хочу. После двадцати восьми недель врачи не рекомендуют. А у нас уже двадцать девять или тридцать. Нам не дадут страховку.

— Ты нарочно дождался, да?!

Разумовский не ответил. Молча открыл перед ней дверь машины.

— Так вот во-первых далеко не факт, что будет именно мальчик, а во-вторых — я возьму билет и полечу сама. Понял?!

Несколько месяцев назад, во время процедуры УЗИ, к сожалению, им так и не смогли ответить, какого пола будет ребенок, малыш лежал боком, а потому рассмотреть не удалось. Скоро Илоне предстояло последнее, третье ультразвуковое обследование, на котором, как они надеялись, уже смогут узнать, кого ожидают. Уверенность Вадима в том, что это сын, на данный момент начинала раздражать.

— Лон, ну чего ты бесишься, а? Тебе очень хочется сидеть одной там? Не дай бог что случится, а меня рядом не будет и что?

— И ничего! Ты еще помнишь, кем работает моя мама?

— Она сутками торчит у себя в хирургии. От поселка до города еще доехать надо — туда и назад. А у тебя кесарево. Все эти риски не оправданы. Да и условия. Чем тебе здесь не понравилось? Палаты — как номера в отеле. А дома что?

Как же ее выводил из себя его спокойный тон! Умом понимала, что сердиться надо в первую очередь на свою глупость, но остановиться уже не могла. Расслабилась, доверилась — а зря! Разумовский за последние месяцы приучил к тому, что думает и помнит обо всем. Когда сдавать анализы, принимать витамины, ходить на прием к гинекологу, в бассейн на специальную гимнастику и прочие вещи — даже не концентрировалась. Он плавно руководил всем процессом, и как-то так вышло, что потеряла бдительность.

По поводу допуска беременных на борт самолета — читала мельком давно. Тогда у нее в памяти отложилось: можно до тридцати шести недель. Законы что ли изменились? Дрожащими пальцами полезла в интернет искать правду. Капец. Да, можно, но при условии, если только речь идет о каких-то сложных жизненных ситуациях. Ила чуть не застонала от собственной тупости. Вот дура! Полагалась всецело на него и что в итоге?!

Вадик, будучи за рулем и не зная, что она выискивает в телефоне, предупредил:

— Малая, без меня ты никуда не полетишь.

— Ну а ты, как я понимаю, с места не сдвинешься? — процедила зло.

В ответ он только тяжело выдохнул, чем подтвердил ее предположение.

— Как же ты мне иногда напоминаешь Марка. — Сказала, с долей тоски и усталости, отвернувшись к окну.

Вечером того дня она позвонила тете Наде и запинаясь долго извинялась. Судя по всему, последняя была в курсе, так как громогласно заверила, что все в порядке, ничего страшного и принятое решение она поддерживает, взяв обещание, что Илона сообщит ей после родов о самочувствии и прочих вещах.

Разумовский на свою беду оказался рядом во время их разговора, за что получил «не отходя от кассы».

— Я тебе этого никогда не забуду. — Пообещала, глядя в глаза с холодным спокойствием.

А после — до самого победного конца с такой же невозмутимостью в ответ на вопросы кого-либо по этому поводу, отвечала: «Это решение Вадима. Он меня не спрашивал», чем заставляла его белениться каждый раз.

Планово рождение малого предполагалось на двадцать пятое декабря, но учитывая, что католицизм наиболее распространенная религия в Литве и понятное дело, все празднуют, решено было передвинуть операцию на двадцать третье. Лонка приняла это спокойно, лишь улыбнулась криво в ответ на предложение врача-акушера.

— Я здесь ничего не решаю. Это к мужу. — И углубилась в телефон.

Разумовский в очередной раз подавил в себе раздражение. Ее несгибаемости можно было только удивляться. Два месяца после их размолвки по поводу где рожать, Малая пила кровь, не стесняясь. И вроде вела себя нормально, претензий особо не выдвинешь, но и не так, как раньше. Стала какой-то задумчивой, меньше улыбалась, могла сидеть подолгу просто глядя перед собой. На вопросы отвечала нехотя, да и разговаривала с ним вяло. А самое неприятное (!) — соглашалась со всем, что он говорил.

Вадим вовсе не хотел, чтобы его птичка вдруг превратилась в амебу, а как то так получалось, что все шло именно к этому. Ко всему прочему — скрутила кукиш по поводу секса. Ей теперь стало неудобно, неприятно и вообще нет желания. На вполне откровенные намеки о минете без зазрения совести рекомендовала пойти в душ и расслабиться собственноручно. Так и заявляла!

Раньше он бы с ней не рассусоливал особо, но нагибать силой жену на сносях — это ж ни в какие ворота. Быть до такой степени скотиной не мог. Догадывался, конечно, что Лонка мстит, а потому терпел, так как краем мозга понимал — есть за что.

Оставалось лишь с тоской вспоминать, как они зажигали во втором триместре. Ей тогда самой жутко хотелось. Встречала и чуть ли не набрасывалась прямо в коридоре, не давая толком раздеться.