Книга Я любовь напишу, чтобы ты ее стер, страница 63 – Галина Турбина

За столом Фолкет интересно и увлеченно рассказывал о своих путешествиях, Ясмина даже заслушалась, как, впрочем, и дед с бабушкой. В разговоре дед зачем-то к неудовольствию Ясмины упомянул вскользь, что сегодня здесь был Аруан Клартэ. Весь запал Фолкета враз пропал, он помрачнел и уже вяло продолжил рассказывать о странах, где побывал.

После ужина Фолкет, с разрешения деда, намеревался продолжить общение с Ясминой уже наедине, но она, отговорившись плохим самочувствием, собралась уйти к себе в комнату. Фолкет, к удивлению Ясмины, встревожился, попытался уговорить деда вызвать врача. Но Ясмина успокоила его, сказав, что она просто устала, у нее немного болит голова, а лекарь ей не нужен. Тогда Фолкет, поняв намек, откланялся.

Перед сном, когда Ясмина уже лежала в кровати, к ней пришла бабушка, принесла шкатулку с гребнями, Ясмина опять предложила ей забрать их себе. Но та с раздраженным стуком поставила шкатулку на туалетный столик и ответила, что это ей принесли в подарок, а свой она уже получила.

— Бабуля, ты просто не понимаешь, — сказала Ясмина, — я ничего не хочу брать от него.

— Могла бы и взять, это безобидный же подарок, он ни к чему тебя не обязывает, — укорила жена деда, присаживаясь на кровать к Ясмине.

— Я в этом не уверена, — скривилась та, — в следующий раз он принесет что-то другое, затем еще и еще. И в конце я окажусь ему должной.

— Глупости! Я, конечно, знаю, что он сделал тебе, но мне Фолкет показался обаятельным, приятным молодым человеком.

— Он не человек!

— Ох, — отмахнулась жена деда, — я всегда это забываю. Наверное, не следует это забывать. Знаешь… я думаю, что боги создали волеронов такими привлекательными, чтобы не сразу видно было их гнилое нутро.

— Зачем ты так? Дед же тоже наполовину волерон, его отец наш Владыка.

— Твой дед ни в коей мере не волерон, тем более, что сами волероны очень долго не признавали таких детей, они были эт-дэми, то есть отверженные, грязные.

— Но прадед, несмотря на то, что он наш Владыка, признал же своего сына.

— Признать-то признал, но наследником его твой дед не стал.

— Не стал, — согласилась Ясмина, — потому что не имеет второго облика. Прабабушка когда-то запретила прадеду это делать — вызывать у сына змея.

— И правильно сделала! Негоже это — людям в змеев превращаться!

— Я тебя не понимаю. То ты говоришь, что Фолкет приятный, то волероны у тебя с гнилым нутром.

— Но какая разница как я отношусь к Фолкету и в общем к волеронам. Тебе же больше люб Аруан?

— Между мной и Фолкетом всегда будет стоять то… что я совершила и как он поступил со мной.

— Однако, он, похоже, так не думает. Да и несколько лет прошло…

— Я не понимаю его стремление взять меня в жены. Зачем это ему? Ведь сколько бы лет не прошло, он никогда не забудет сестру и то, что я повинна в ее смерти. Да и я это никогда не забуду, а так же то, что он чуть не погубил меня. Если бы не Аруан… Скажи… что тебе известно? Почему Фолкет вдруг так стремится жениться на мне?

— Я ничего не знаю, милая. Мне известно только то, что твой отец попросил Велеслава… твоего деда… принимать Фолкета в нашем доме и не препятствовать вашим встречам.

— Странно все это… — задумчиво протянула Ясмина.

— Ну ладно, поздно уже, мне пора, твой дед уже заждался, поди, меня.

Жена деда наклонилась к Ясмине, поцеловала ее в лоб, затем, как маленькой девочке, поправила одеяло, подоткнув его по бокам.

— Спокойно ночи, милая.

— Спокойной ночи, бабуля, — ответила Ясмина, зевнув.

Жена деда ушла, шурша платьем, а Ясмина, высвободив одеяло из-под себя, устроилась, как ей удобно. Но сон не шел к ней. Она вскочила, поставила свечу на туалетный столик перед зеркалом и опять, как утром, долго стояла, разглядывая себя, злясь на Фолкета и недоумевая его настойчивостью. Зачем она ему? Ну не безумно же он ее любит?

Аруан ни слова не сказал о том, как она теперь выглядит. Это означает, что ему все равно? Или она все-таки красива и такая — худая и бледная?

«Налюбовавшись» собой, Ясмина легла в постель и еще долго ворочалась, но наконец, уснула.

Утром приехали родители. Она спустилась к ним в гостиную, улыбаясь, села между ними на диван. Но отец не разделил ее радостного настроения. Он выговорил дочери, что та не соблюдает их договоренность — избегает Фолкета. Ясмина возмутилась — опять Фолкет жалуется!

— Нет, не он, — отверг обвинения отец, — я узнал от Оляны.

— От бабушки?! — удивленно воскликнула Ясмина. — Не ожидала от нее!

— Значит так, доченька, — неожиданно жестко сказал отец, — ты не можешь где-либо появляться то с одним, то с другим, двое мужчин одновременно не могут за тобой ухаживать. А это значит, что только Фолкет будет открыто за тобой ухаживать, Аруан… с ним ты не будешь оставаться наедине, я разрешаю ему посещать этот дом, здесь он вырос и это не будет подозрительным. А потом, когда ты вернешься к нам, ты тоже сможешь с ним видеться. Но опять же… только в присутствии меня или твоих братьев.

— Но, папа… — попыталась возразить Ямина.

— Всё! Будет так, как я сказал!

— Я все равно через полгода откажу Фолкету! — насупившись, выпалила зло Ясмина.

— Я уже говорил, но повторю еще раз — через полгода я предоставлю тебе выбор. А пока… будешь делать то, что я говорю!

Видя, что отец раздражен, Ясмина притихла, не смея дальше возражать. Мать тоже ни слова не сказала против.

Отец, поднялся, сказав, что ему необходимо поговорить с тестем, ушел из гостиной.

А мать стала уговаривать Ясмину вернуться в Пустошь, заманивала тем, что надо увидеться с Альгой, та в нетерпении ждет сестру, а так же пора познакомиться с невестой Айтала, и, наконец, следует помочь готовиться к свадьбе брата. Но Ясмина пока не могла вернуться в Пустошь, завтра на обед приедет Аруан, и она надеялась, что удастся им хотя бы ненадолго остаться наедине. В Пустоши отец не позволит этого, там ее будут охранять.

— Мамочка, — обняла Ясмина мать, — я так люблю тебя. Но мне бы хотелось еще немного пожить у деда. Уговори папу оставить меня здесь хотя бы еще на месяц.

— Месяц?! Да ты сошла с ума!

— Ну, мамочка… — заканючила Ясмина, целуя мать в щеку, — ну очень тебя прошу…

— Подожди, я бы хотела поговорить с тобой об Аруане…

— Нет! — отодвигаясь от матери, возразила Ясмина. — С тобой я не хочу о нем говорить.

— Но я бы хотела тебя предупредить…

— Мама! — Ясмина вскочила с дивана. — Я сама разберусь! Твои предупреждения мне не нужны.

— Ох, доченька, — покачала головой мать, — послушай хотя бы раз в жизни меня. Аруан не тот, кто тебе нужен, поверь мне, я его знаю очень давно. Кому как не мне знать, что он может быть обаятельным, заботливым, участливым, добрым.