Книга Тайны Энраилл, страница 22 – Ольга Савченя

— Тише, — шепнул Кейел на ухо. Теплые ладони легли на плечи, слегка сжались. — Я с вами, Вестница.

— Она на цепи, — поспешил заверить Итенсиль, бросив недовольный взгляд на руки Вольного.

Забыла, что Кейел не оставил меня. Хлопнула его по пальцам и негромко сказала:

— Спасибо, Торвард. Я в порядке.

Чешуя лиертахона была белой, а под желтыми глазами тянулись синие полосы. Крылья и капюшон отливали сталью. Красивая особь, но оскал и злобный взгляд все портили. Тяжелый ошейник на шеи твари, оковы на хвосте, перезвон цепей и решетки между нами немного успокаивали.

— Вокруг нее ямы, — заметил Кейел.

Незнакомец — возможно, надзиратель, — почесал лысый затылок и ответил:

— Устали с ней бороться, но жалко убивать. Впервые видим такую окраску, а уж характер какой, — подошел ближе к решетке и кивнул на землю под самой стеной. — Умные звери, а эта умнее всех. Как спеленаем, сразу отказывается от еды, а освободим — только и знает, ямы рыть. Ишь, — показал кулак твари.

Раздув капюшон, она зашипела. Я не могла отвернуться, видела в ней что-то знакомое, ощущала отголоски теплых чувств глубоко в себе.

— Мы предполагаем, она хочет сбежать, — заложив большие пальцы за пояс штанов, пояснил Итенсиль. — Но ошейник не позволит. Непокорная самка. Пока в одиночестве, все время копает.

— И вы засыпаете ямы обратно? — поинтересовался Кейел.

Надзиратель развел руками:

— Глубоко роет и повсюду. Не оставлять же.

Головокружение усилило легкую тошноту, а в груди будто что-то заныло. Грязные стены сузились, сдавили. Захотелось чего-то непонятного, тянуло куда-то вглубь этой вонючей тюрьмы.

— Если вы решили подарить ее мне, то ничего не выйдет, — прохрипела я, неотрывно глядя на ощерившуюся тварь.

Итенсиль насторожился. Покачнулся с пятки на носок и подтвердил:

— Думали подарить.

Я замотала головой, сжимая кулаки и кусая губу. Холодный пот остудил спину.

— Все хорошо? — склонившись, спросил Кейел.

— Позвольте мне самой выбрать себе лиертахона, — отвернувшись от самки, вскинула подбородок. — А эту убейте.

Мужчины растерянно молчали. Надзиратель топтался на месте; в темных глазах появилось сожаление. Не дожидаясь разрешения, я обошла Итенсиля и направилась туда, куда меня тянуло.

— Вестница, я могу узнать, почему такое пожелание? — поинтересовался староста.

Пока никто не видел моего лица, я позволила себе скривиться от омерзения, хотя теперь руки пылали. Уничтожить бы все тут! Не оборачиваясь, громко ответила:

— Она не сбежать хочет, а повеситься!

Они никогда не покорят ее. Только не так.

Я прошла мимо нескольких загонов, ощущая душевное метание. Почувствовав облегчение, резко остановилась. Вспыхнувшие переживания вмиг улетучились. Дышать стало легче, но, к сожалению, свежего воздуха не прибавилось. Я услышала за спиной шаги и повернулась к нужной клетке.

— Совсем молодая самочка, — проговорил надзиратель. — Из последнего отлова. И пяти периодов у нас не пролежала.

Желто-зеленая голова оторвалась от пола, раздвоенный язык показался из приоткрытой пасти, в глазах песочного цвета отразилось любопытство. Лиертахон проворковал, но стоило только надзирателю зазвенеть ключами, как воркование перешло в шипение.

— Подарите мне ее, — попросила я. Поводок Айссии затрепетал, и мягкая улыбка сама растянулась на лице.

Надзиратель объяснил, как приручают опасных зверей. Я слушала, поглаживая холодные прутья решетки, и боролась с Ксанджами. Их поводок натянулся до раздражающего звона в ушах, дрожал от напряжения, выворачивая чувства наизнанку. Однако я понимала всю необходимость метода «кнута и пряника». Выбранная самочка, раздувая капюшон и демонстрируя в оскале острые зубы, шипела на нас.

— Потом вам придется встретить с ней два-три рассвета.

Итенсиль снова спешил успокоить:

— Не волнуйтесь, Вестница, к тому времени зелья перестанут дурманить ее. Она будет воспринимать вас другом. Скажите, когда будете готовы приступить.

— Прямо сейчас.

Зачем медлить? Быстрее приручим — скорее вернемся к Елрех.

Мужчины переглянулись, и Итенсиль, тяжело вздохнув, кивнул.

Кейел подошел ближе и, убрав волосы за уши, требовательно произнес:

— Я должен быть рядом с Вестницей.

— Торвурд, ты славный человек, — Итенсиль взял Кейела под локоть и повел на выход. — Тут есть гамак для сторожей и пристройка. Я покажу. Но вашим друзьям надо-что-то сказать, чтобы они не беспокоились.

Наши с лиертахоном мучения начались не сразу. Надзиратель вернулся не один и принес мне табурет. Щуплый мужичок зашептался с полупрозрачными духами.

— Скулят громко, — поставив ведро с мясом у двери, пояснил надзиратель. — Духи спрячут звуки внутри.

Одноглазый фангр, в одной руке сжимая мешок и воронку с длинной трубкой, подтянул штаны. В клетке стало совсем тесно, когда вошел еще один здоровяк и отдал надзирателю кольчужные варежки. Точно такие же были на его руках.

Я шаркнула соломой, убрав ноги под табурет и обернулась. Кейел стоял в проходе, скрестив руки на груди, и с беспокойством наблюдал за подготовкой. Заметив мой взгляд, ободряюще улыбнулся.

— Жалко зверюг, — шмыгнул носом фангр. Убедился, что я смотрю на него, покосился на верзил, подступающих к лиертахону, и добавил: — Мы столько не живем, сколько они. Приручаем, а потом дохнем. Сколько отговаривал Итенсиля, а он все заладил о подлых искателях…

Махнул рукой, а я нахмурилась. Сколько живут лиертахоны?

«Я не смогу баловать тебя так, как баловал Волтуар»…

Может, это не просто вынужденная мера, а подарок Вольного? Губы задрожали, а на глазах выступили слезы.

Иногда мечты не удается остановить, и тогда в них мы с Кейелом находим какой-нибудь чудесный способ остаться вместе и забыть обо всех обязательствах. На берегу озера, в глухом лесу, стоит наш дом, а мы сидим под навесом и наслаждаемся ливнем… Эти мечты рушились в тот момент, когда я видела Кейела стариком, но сама оставалась молодой. В Фадрагосе не знали духов, способных остановить время или продлить жизнь. Только мудрецы научились менять одни тела на другие.

Визг расколол размышления. Цепи зазвенели, удерживая подвижный хвост. Я закрыла уши руками, наблюдая за происходящим. Громилы, обступив лиертахона, насильно раскрывали ему пасть. Зверюга выгнула шею, стараясь выкрутиться, царапала морду о варежки и хрипела. Фангр отдал мешочек щуплому мужику, приблизился к ней и вставил трубку в глотку. Послышались неприятные звуки — самка пыталась отрыгнуть. Уголки ее глаз заблестели. Лиертахоны тоже плачут.