Книга Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников, страница 28 – Марсель Паньоль

– В крупных масштабах? – переспросил Уголен. – Вы имеете в виду разведение крупных кроликов?

– Да нет же! – воскликнула Эме. – Мы имеем в виду несколько сотен кроликов в месяц, а дальше – несколько тысяч!

– Эме, не будем преувеличивать. Оставим несбыточные мечты и останемся в пределах здравого смысла.

Он раскрыл книжку и пододвинул ее Уголену: на двух страницах имелась таблица, пестревшая от цифр.

– Посмотрите на это!

Уголен посмотрел, два раза нахмурил брови и заявил:

– Ничего не понимаю. Разумеется, я умею читать. Но цифры сбивают меня с толку.

– А я, – сказал горбун, – в них прекрасно разбираюсь и сейчас скажу вам, что они значат: они значат, что от одной-единственной пары кроликов СОВРЕМЕННЫЙ животновод может получать уже к концу третьего года их разведения по пятьсот голов в месяц. По крайней мере, так утверждает специалист.

Уголен три раза подряд недоумевающе покачал головой и задался вопросом, не шутит ли горбун. Но перед ним было серьезное лицо – лицо специалиста из города, и ему вспомнился совет Лу-Папе: нужно «подталкивать его в ту сторону, куда он сам клонится».

Поэтому, не переставая моргать, он сделал вид, что в восторге от услышанного.

– Это же бесподобно! Пятьсот кроликов в месяц!

– Это вас удивляет, – сказал горбун, – однако вы же видели кроликов, да, наверное, и сами их разводили?

– У меня всегда имеется штук шесть кроликов.

– Мне кажется, несмотря на весь ваш опыт, у вас нет точного представления о плодовитости этих грызунов. Этот специалист, – горбун помахал книжкой, – утверждает, что хозяйство, насчитывающее больше пяти тысяч голов, могло бы представлять опасность для населения, поскольку при численности в тысячу самцов и пять тысяч самок на животновода в первый же месяц хлынул бы поток молодняка в тридцать тысяч голов, а начиная с шестого месяца этот поток вырос бы до двухсот тысяч голов, а с десятого месяца – до двух миллионов голов в месяц! Что довело бы целый регион, а может быть, и целую страну до голода и смерти.

У Уголена брови поползли вверх, он смотрел на этого вестника несчастья, наподобие фокусника, вынимающего из шапокляка миллионы кроликов, и ему мерещилось, как он, Уголен, стоит посреди своих опустошенных полей чечевицы и турецкого гороха, а по штанинам его брюк карабкаются взбесившиеся кролики…

– И вы во все это верите? – выдавил он из себя.

– Австралия! – неожиданно воскликнула Эме. – Расскажи ему об Австралии!

– И впрямь, – продолжил горбун, вновь заговорив тоном докладчика. – Этот несчастный материк, в четырнадцать раз больше Франции, чуть не погиб от одной пары кроликов, завезенной туда каким-то эмигрантом. Грызуны опустошили луга и поля, так что для спасения страны пришлось воздвигнуть ограждение протяженностью в две тысячи километров и пустить по нему электрический ток! Теперь кролики размножаются лишь в необитаемой части острова. Они стали огромными и научились, покончив с травой, лазить по деревьям!

– По деревьям? – не поверил Уголен, у которого волосы зашевелились на голове.

– Да, сударь, они истребляют целые леса!

– И вы хотите именно таких кроликов завести у нас?

– Нет, к счастью, нет. Кстати, я думаю, что сила и вредоносность тех кроликов сформировались под влиянием австралийского климата, а здесь за два-три поколения они, вероятнее всего, стали бы похожими на наших диких кроликов. Разумеется, чуть больше.

– Слава богу! – обрадовался Уголен. – Итак, вы намереваетесь разводить по пятьсот кроликов в месяц?

– Да нет же! Нет! – воскликнул горбун тоном человека, который не верит в несбыточное. – Нет. Нужно во всем знать меру. Меру! Меру! Цифры, которые дает нам этот специалист, конечно, верные. Но это лишь цифры; случается, что действительность вносит коррективы. Однако вы согласитесь со мной, что если я снижу эти прогнозы на четверть, то дело пойдет. Так что я рассчитываю на сто двадцать или сто пятьдесят кроликов в месяц через два года и, пожалуй, ограничусь этим.

– Почему? – жалобно вопросила Эме. – Ты мне обещал по меньшей мере двести пятьдесят!

Горбун нежно положил руку на плечо жены и, улыбаясь, произнес:

– Женщины, дорогой мой сосед, обладают всеми добродетелями, за исключением здравого смысла! Дорогая моя, необходимо держать в узде свои эмоции, крепко натягивая вожжи разума. Мы сохраним только десять самцов и сотню самок, которые обеспечат нам полторы тысячи крольчат в год, чего вполне достаточно!

– Это точно, – согласился Уголен. – Это уже потребует огромного труда… Взять хотя бы уборку клеток. Уборка ведь не делается сама по себе!

– Я ждал, что вы об этом заговорите. Так вот, все будет делаться само собой! – торжественно парировал горбун.

– Как это?

– Нуждаются ли дикие кролики в том, чтобы кто-то убирал их норы?

– Нет, конечно, но они же не сидят в клетках.

– Совершенно правильно! – вскричал горбун. – Основная ошибка животноводов – клетка. А клетка, дорогой сударь, это и есть рутина!

«Браво, Папе, и до рутины дошло! Расскажу ему, обрадуется», – подумал Уголен.

– К тому же рутина самая нелепая, поскольку жизнь в плену – причина всех заболеваний кроликов… А кстати, что делал король Людовик Одиннадцатый, когда хотел довести какого-нибудь кардинала до скелетообразного состояния? Он его сажал в клетку! История сама нам подсказывает!

Ничего такого история Уголену не подсказывала, он вообще не понимал, какая связь между кардиналом, королем, скелетом и кроликами. Между тем горбун продолжал:

– Я устрою большой загон, заведу современное хозяйство на открытом воздухе!

– Здо́рово! Очень интересно! – поддакивал ему Уголен.

Потом, сообразив, что было бы целесообразно высказать и кое-какие малозначительные предостережения, на которые он сможет сослаться позже, когда наступит время полного краха планов, спросил:

– А лисиц вы приняли в расчет?

– А их тут много?

– Немало, совсем немало. На их отсутствие не пожалуешься…

– Вы, кажется, забыли об ограде! – вставила Эме. – Высотой в два метра! Из оцинкованной сетки!

– Два метра! Из оцинкованной сетки! – обрадовался Уголен так, будто это успокоило его.

– Не стоит заблуждаться! – строго сказал горбун. – Уверяю вас, лиса без всякого труда преодолеет ограду! Но я предусмотрел искусственные норы, разумеется подземные, входами в которые будут служить цементные трубы.

Сердце у Уголена екнуло от радости. «Вот и трубы!»

– Диаметр труб, по которым будут перемещаться кролики, МЕНЬШЕ лисьей головы! Хищник не сможет расширить отверстие и проникнуть в нору, а мои кролики, будучи в полной безопасности, станут потешаться над ним.