Книга Не будите спящих красавиц, страница 22 – Таиска Кирова

— Мне Маруся не разрешает, — и для убедительности соврал. — Она моя невеста.

— Ах, ты ж паскудник. Ты в этом смысле подумал. Да я тебя за такие мыслишки квазимордой сделаю. Раз отказываешься традиции соблюдать, я пошла отсюда.

Она развернулась, чтобы уйти. В этот момент на поляне появился сам хозяин леса.

— Мурзик, давай меняться, — никогда еще мое предложение не встречали с таким облегчением.

Мурз взял бутылку и сделал большой глоток. Как только я вселилась в тело Мурзика, то сразу поняла, намечаются серьезные проблемы. Коварный ученик не предупредил, что его оболочка в настоящее время испытывает естественные человеческие потребности. Причем немедленно, даже несмотря на угрозу в лице медведей.

Между тем, леший с края поляны гаркнул так, что мне захотелось тут же сдать анализы. Невероятным усилием воли я сдержалась и то лишь потому, что лесовик обращался не ко мне, а к Ядвиге Константиновне:

— Стоять. Ах, ты, хрычовка старая, опять браконьерствуешь. Всех лягух на болоте извела. А ну, давай лукошко на досмотр.

— Что ты, Валерьяныч, — старушка нацепила образ обиженной невинности, — а даже если и так, тебе что за печаль? Болото не твое, стало быть, и лягушки тоже.

— Пока болотник в отпуске, я здесь командую, — леший принял важную позу, уперев руки в бока.

— Я извиняюсь, что мешаю вашей беседе, — как можно демократичнее начала я, — но где у вас тут дамская комната?

Нечисть в лице двух колоритных представителей повернулась в мою сторону.

— А тебе зачем? — подозрительно спросил хозяин леса.

— Носик попудрить хочу, — я сжала коленки плотнее, всем своим видом демонстрируя, что одним носиком дело не обойдется.

Но лесовик оказался туповат. Он посмотрел на недавнюю подозреваемую и уточнил:

— Из западных земель добрый молодец?

— Это племянник мой, — неожиданно вступилась за меня бабка, — я за ним сюда пришла. На, смотри, пенек неотесанный.

С этими словами Яга сунула корзинку под нос лешему, предварительно сдернув тряпицу.

— Эй, я здесь, — я помахала руками над головой. — Можно я, пока вы спорите, вон в те кустики по малой нужде схожу?

— Сходи, сходи, — закивал бородой хозяин, — ежели по малой, то можно. А случайно на медвежий патруль набредешь, то и по большой разрешаю.

— Если появятся медведи, то ваше разрешение мне не понадобится.

Я подобрала бутылку и убежала в кусты.

Ненадолго вернувшийся в тело Мурзик, наконец, заметил, что слуховой аппарат исчез. Он ощупал оба уха, даже за пазуху заглянул и ужасно расстроился.

— Мурзик, ты его еще вчера потерял, — успокоила я нерадивого подопечного.

— И как я теперь с тобой разговаривать буду?

— Ой, не знаю, — я всплеснула руками, — давай с этого момента общаться на французском.

— Но я не знаю фра…, — запротестовал ученик и осекся. — Издеваешься?

— Ага. Ну что, поверил, что я говорила правду? Я тут слегка поколдовала, так, что звук из артефакта будет поступать в правое ухо, независимо от расстояния. Никто другой его не услышит, поэтому на людях мне не отвечай. А то подумают, что ты в детстве много падал. Нам пора возвращаться, старшее поколение заждалось, наверное.

Теперь, когда инстинкты не затуманивали больше разум и зрение, я хорошенько рассмотрела лесовика. При тщательном изучении на засланца он ничуть не походил. Одет в простую холщовую рубаху, длинную, почти до колен. Подпоясан широким кушаком, за который заткнут топор. Наточенное лезвие так и сверкает. Хоть осинки руби, хоть бабушек в посадке расчленяй. В бороде и кустистых бровях мох зеленью пушится. На голове картуз козырьком назад. На ногах, портянками обмотанных, лапти лыковые.

Хозяин леса вертел в руках яблоко, которое стажер отдал Яге за жизнь болотной попрыгуньи.

— Ты его еще на нитраты проверь, — язвительное замечание бабки рассердило лешего.

— И проверю. А еще потребую объяснительную написать, где взяла, коли во всей округе яблоневых деревьев нет. Да и не сезон.

— Говорю тебе, племяш гостинец привез из соседнего измерения. У них там этих яблок, как у тебя шишек в лесу, — Яга подумала немного и добавила, — а может и больше. Даже секта есть, в которой яблоку поклоняются.

— Врешь ты все, старая. Сказок Котофеевых наслушалась. Какой дурак будет на яблоко молиться. Хоть и редкостный, а все же фрукт.

— Зуб даю, хоть у него спроси, — бабуся кивком головы указала на меня.

Я молчком вытащила телефон, который Мурзик зачем–то взял с собой, и продемонстрировала заднюю панель.

Лесной хозяин в ответ плюнул под ноги, да пальцем у виска покрутил.

На том и разошлись каждый своим путем. Лесовик в чаще скрылся, мы же с бабушкой Ягой, новоиспеченной родственницей, к ней в избушку на курьих ножках отправились. Чтобы выйти из пороч… тьфу ты, замкнутого круга надо было всего–навсего обойти кривую осинку пять витков, причем затылком вперед. Затем два раза перекувыркнуться через голову и сказать заветные слова: «Шишел–мышел, взял, да вышел». Проще пареной репы.

Когда выбрались на тропинку, я поинтересовалась у Яги, почему нельзя вернуться домой через дуб.

— Он раз в сто лет в вашем мире появляется на последнее майское полнолуние. Его, кстати, поэт, как его…Плюшкин, Пушков, — старуха почесала тыковку через платок, — а, Пушкин встречал. Мне Котофей рассказывал, что он потом почитаемым человеком сделался у себя на родине.

— Ага, — согласилась я, — его стихами теперь детей в школах пытают.

Тропинка плавно вилась через лес. Мы шагали рядом: я неторопливо, а старушка семенила на полусогнутых и все время тяжко вздыхала, пока я не догадалась понести корзинку.

В одном месте под разлапистой елью я заметила покосившийся крестик. Ни таблички, ни имени на нем не оказалось. Проследив за моим взглядом, Ядвига Константиновна пояснила:

— Невинно убиенному колобку поставили. На выделенные из царской казны средства, между прочим. Кузнец обещался еще оградку сковать, да все никак.

Рассказ ее прервал на полуслове уже знакомый мне ежик с узелком. Он выглянул из росшего неподалеку малинника и спросил:

— Простите великодушно, как пройти в библиотеку?

Мы со старушкой одновременно разинули рты. Яга, надо отдать ей должное, опомнилась первой:

— А тебе зачем, ты же читать не умеешь?

— Мне сказали, там белая лошадь работает.

— Эх, колючка неугомонная, — вздохнула Яга, — и чего дома не сидится? Нету там твоей лошади. В командировке она. С Иваном Царевичем за невестой поехала. А когда вернутся, не знаю.

Ежик погрустнел, но не сдался:

— А медвежонок где живет?