Онлайн книга «Ладанка Жанны д'Арк»
|
– Ой, – обрадовался он, – Петрович, да это же она, Жанка! Которую я у бассейна подсадил! – Которую ты упустил! – разозлился Петрович. – И найти не смог! Постой, ты про Жанку говоришь, которую с ритуала привезли и она тут три дня ошивалась, а потом сбежала в бассейн? – Ну да, ребята ее тут оставили… – Так это не она! – отрубил Петрович. – Фигурой похожа немного, а лицо другое. – Ну, значит, в бассейне ее с той, другой, перепутали! – сообщил бесхитростный Валентин. – Фигуры похожи, татушки такие же, купальники, на голове – шапочка, вот они и обознались. – Заткнись… – прошипел Петрович, схватил телефон и вышел, пробормотав что-то насчет плохого сигнала. Петрович вышел из цеха на улицу. На пустырь опускался густой, плотный туман. Он зябко поежился, немного отошел от крыльца и снова достал телефон. Здесь сигнал сети был достаточно сильный, и он набрал знакомый номер. В трубке раздался резкий, властный женский голос: – Что еще? Я же велела не звонить по ерунде! И вообще не звонить! – По ерунде? – переспросил Петрович. Он пытался говорить так же резко и решительно, но эта женщина всегда вызывала у него невольный трепет, в чем он даже себе не признавался. Но сейчас он взял себя в руки, и голос его не дрогнул. Да, умеет все-таки Вдова подчинять себе людей, даже с ним у нее получается. Не всегда, правда. – По ерунде? – повторил он ровным голосом. – Вот уж не думаю, что это ерунда! Обстоятельства изменились. Ты должна приехать на фабрику. – Что еще за обстоятельства? – недовольно процедила женщина, однако раздражения в ее голосе поубавилось. – Обстоятельства очень серьезные. Не хочу говорить по телефону. Приезжай немедленно. Похоже, его собеседница прониклась важностью момента. Во всяком случае, она не стала больше задавать вопросов и возражать, только коротко бросила: – Жди! Услышав гудки отбоя, Петрович спрятал телефон в карман и хотел вернуться в цех, как вдруг почувствовал, что он не один. Сердце тревожно забилось в предчувствии опасности. Петрович насторожился, нащупал рукоятку пистолета и только после этого поднял голову и опасливо огляделся. Туман вокруг сгущался. Вдруг порыв ветра раздвинул его, и Петрович увидел, что в нескольких шагах от него стояла большая лохматая дворняга с проплешиной на боку. Одно ухо у нее висело, другое победно торчало к небу, глаза были разного цвета. – Тьфу ты, черт! – Петрович невольно усмехнулся – надо же, какая-то дворняга, а он подумал невесть что. Он развернулся и шагнул к двери, но вдруг услышал за спиной глухое угрожающее рычание. Черт бы ее побрал! Еще набросится сзади, укусит… а что, если она бешеная? Петрович повернулся лицом к собаке, грозно прикрикнул на нее: – Пошла вон! Дворнягу, однако, его окрик не остановил, а подействовал, как красная тряпка на быка. Она переступила лапами, словно готовясь к прыжку, снова зарычала и приоткрыла пасть, обнажив неожиданно крупные и острые клыки. Петрович подумал, не пристрелить ли ее от греха. Однако он не хотел стрелять на фабрике – еще услышит кто-нибудь из местных жителей, позвонит в полицию. Вряд ли они приедут, но все же отметят, что был сигнал. А Вдова недвусмысленно дала ему понять, что интерес полиции к фабрике и всему, что там происходит, ей не нужен. Совсем не нужен. Да и ему тоже. Кроме того, стрелять по бездомным собакам – это как-то несолидно. Можно даже сказать, стыдно. Как будто он испугался такой ерунды. Потом пацаны будут над ним смеяться. Не в лицо, конечно, за спиной – но все равно неприятно. Поэтому Петрович не воспользовался пистолетом, а наклонился, поднял камень и швырнул его в дворнягу. Собака легко отскочила в сторону – камень ее даже не задел. А рядом с ней вдруг из тумана появилась вторая – здоровенный черный пес с маленькими горящими глазами. Похож на ротвейлера, только очень грязного и запущенного. – Пошли вон! – крикнул Петрович и попятился. Он прикинул расстояние до крыльца. Пожалуй, можно успеть добежать, прежде чем собаки догонят его… И тут возле крыльца возникла еще одна собака – огромный датский дог с разорванным ухом и кровоточащей ссадиной на боку. Дог опустил голову и двинулся навстречу Петровичу. Теперь было уже не до смеха. Ему приходилось слышать о сворах одичавших собак. Они могут быть опаснее волчьей стаи, потому что собаки не боятся людей и хорошо знают их привычки. Они не боятся даже огнестрельного оружия. А тут собаки все как на подбор здоровенные и злющие… Он завертел головой и увидел, как из тумана проступают, словно на фотографии, погруженной в проявитель, еще несколько собак – большие и маленькие, они окружили Петровича тесным кольцом. Их было десять… двенадцать… нет, даже больше… Теперь он и рад был бы воспользоваться пистолетом – но боялся делать резкие движения. Да против такой большой стаи пистолет и не поможет – пока стреляешь в одну собаку, остальные тебя растерзают. Петрович застыл – и собаки тоже остановились, не приближаясь и не удаляясь, только рычали и скалились. Минута шла за минутой, но ничего не менялось. Собаки не двигались, словно чего-то ждали. У Петровича от неподвижности затекли ноги. Он переступил – и собаки снова зарычали и придвинулись. Оставалось только ждать… Петрович вышел. Я осталась наедине с Валентином. Этим моментом нужно воспользоваться. Валентин – дурак набитый, его можно обмануть. С Петровичем такое не пройдет. А если здесь появится еще кто-нибудь… нет, если действовать, то только сейчас, пока мы с этим идиотом один на один! И даже на моей стороне преимущество – ведь у меня на шее заветная ладанка… Но действовать надо быстро – Петрович вышел поговорить по телефону, он вот-вот вернется. Я почувствовала на груди живое тепло – ладанка давала понять, что поддержит меня, поможет. – Валя, Валя! – проговорила я жалобно. – Дай мне попить, горло пересохло! – Обойдешься! – ответил он мрачно. Видно, ждет от меня какого-то подвоха – и правильно делает. – Валя, Валечка! – не сдавалась я. – Ну ты же не зверь! Не садист! Не мучай меня попусту! Ужасно пить хочется! Дай мне глоточек! У тебя же есть вода, я видела! – Заткнись! – оборвал он меня. – А я тебе что-то дам… – Что ты мне можешь дать? – осведомился он без особого интереса. Но все же спросил, а это уже кое-что. – Одну очень ценную вещь! Он не ответил, но само молчание стало заинтересованным. Я тоже держала паузу, и он первый не выдержал: – Что у тебя есть? Ничего у тебя нет, а если есть, я сам заберу. Кто мне помешает? Ты, что ли? |