Книга Лето больших надежд, страница 40 – Сьюзен Виггз

— Прости меня. Ты сказал, великолепно?

Его лицо осветил мальчишеский энтузиазм.

— Существует масса книг, которые я всегда хотел прочитать Максу. Вам двоим.

«Тогда почему ты этого не делал?» — хотелось спросить ей.

— Я хочу сказать, я знаю, что ты-то умеешь читать, верно? — сказал папа.

— Ты спрашиваешь меня? — Она сгребла весла для каноэ с колышков на стене. — Ты что, в самом деле не знаешь? — Он выглядел таким подавленным, что она смягчилась: — Не тревожься, папа. Я читаю прекрасно.

Он вел себя как самый классный отец на свете уже хотя бы потому, что не доставал ее, даже когда знал, что она курит сигареты и травку. Но на самом деле он не осознавал, как многого о ней не знает, — например, что она выиграла приз Дикинсона за стихи в этом году и заработала награду в Национальном почетном обществе. Что она набрала рекордное количество очков в лакроссе в прошлом сезоне. Что ее любимый джазовый пианист был Кейт Джаррет и что на вечеринке она пробовала кокаин.

— Существует масса книжек, которые мы можем читать, — сказал папа. — «Принц и нищий» и «Остров сокровищ». В главном павильоне, за изолятором, должна быть лагерная библиотека. Мы проверим ее сегодня вечером.

Одно в отце ей безоговорочно нравилось — он всегда был полон энтузиазма.

Они вытащили удочки, лески, крючки и красно-белые поплавки и направились в док. Папа взял большое каноэ с шестью сиденьями. Погрузил в него прохладительные напитки, сандвичи и батончики, которых хватило бы целой армии. Она представила его, с первыми лучами солнца собирающим все это для них, и ее сердце сжалось. Он пытался. Он в самом деле пытался.

Она заметила стопку полотенец и тюбик защитного крема от солнца. Защитный крем? Не думает ли он, что они будут на воде так долго, что им понадобится защитный крем?

— Ты же хотел, чтобы мы посадили цветы вдоль подъездной дороги и вокруг главного павильона, — напомнила она отцу.

— Да, верно, — согласился он, бросая ей куртку. — Цветы все здесь оживят и украсят. Я заложил в садовом плане традиционные белые и красные герани.

— Значит, я не буду рыбачить слишком долго, — добавила она.

— Не тревожься об этом. Цветы можно посадить и в другой день. Что хорошо в летнем лагере, так это возможность побалбесничать. — Он ухмыльнулся. — Похоже, ты чувствуешь себя в ловушке со мной и Максом.

— Супер.

Каноэ, вихляя, двигалось вдоль дока. Когда они взошли на борт, его обшивка зловеще заскрипела, что очень развеселило Макса.

— Сиди спокойно, — осадила его Дэзи, берясь за весло. — Если ты свалишься в воду, всем нам будет много хлопот.

— Это просто вода.

— Да, а как ты думаешь, она теплая?

Макс опустил руку в воду.

— По-моему, отличная.

— Просто греби и молчи в тряпочку.

— Моя тряпочка осталась на берегу, — огрызнулся братишка.

— Перестань, Макс. Бери весло и греби, — рассердилась Дэзи. — Или ты не умеешь?

— Конечно же я умею. — Он стремительно схватил весло, как раз когда отец оттолкнул их от дока.

Дэзи погрузила весло в воду, устроившись на носу каноэ. Ей довелось как-то немного потренироваться на физкультуре в школе, и это помогло. Да, впрочем, это было несложно, вот только папе и Максу никак не удавалось грести синхронно. Весла погружались в воду, поднимая капельки брызг. Дэзи представляла себе, как рассказывает доктору Грэнвиллу о прогулке. Он бы подчеркнул, что недостаток координации является метафорой семейной ситуации. Он все время находил метафоры. Он бы объяснил отцовскую незрелость и отчужденность, стремление Дэзи к сохранению семейных уз и потребность Макса в подбадривании, и все это на примере того, как они управляют каноэ.

— Когда я был мальчишкой, — мечтательно произнес папа, — мы устраивали здесь командные гонки. На четверых. Сначала мы должны были грести вокруг острова, а потом возвращались назад. Затем мы должны были плыть от старта к буйкам и обратно. После этого была гонка на велосипедах приблизительно три мили и наконец бег примерно милю до финиша. Первый, кто приходил к финишу, выигрывал приз.

— Что было призом? — спросил Макс.

— Не помню. Может быть, что-нибудь вроде основания новых традиций.

— Слишком много работы ради традиций.

— Сынок, мы делали это не ради традиций.

— Тогда почему вы это делали?

— Чтобы выиграть. Чтобы получить звание самой быстрой команды.

— Черт, я этого не понимаю.

— Перестань, Макс. Где твой дух соревновательности?

— Думаю, я забыл его упаковать.

— Когда мы начнем рыбачить? — Дэзи решила, что чем скорее они начнут, тем раньше она освободится.

— Нам нужно найти подходящее место, — сказал папа. — Оно называется Голубая дыра.

Они гребли туда целую вечность, потому что это было на дальней стороне озера, а их усилия были довольно-таки бестолковы. А брызги и шум, вероятно, распугали всю рыбу в озере.

Наконец, как раз когда на руках Дэзи стали появляться волдыри, папа заявил, что они прибыли. Она должна была признать, что здесь красиво. Глубокая заводь, окруженная стеной скал, спускающихся к воде, зеркальная гладь озера.

— А теперь что? — спросил Макс.

— А теперь мы нацепим на крючки наживку и будем надеяться на лучшее. Подай эту банку с червями, Дэзи.

— Я не могу прикоснуться к ней, у меня руки стерты, — отозвалась она.

— Цыпленок. — Макс пробрался мимо нее, раскачав каноэ.

— Осторожно, тряпка, — огрызнулась она, опуская руки.

К ее удивлению, Макс выказал некоторое благородство, взяв банку и передав ее отцу. За несколько минут наживка была на крючках — папа, казалось, знал, что делает, — и они забросили удочки.

И затем… ничего. Они трое сидели словно болваны, глядя на поплавки, следя за наживкой. Время от времени папа вытаскивал леску и сажал на крючок свежего червя, словно был уверен, что форель воротит нос от мертвых червяков. Время от времени у кого-нибудь поплавок, немного дрожа, уходил под воду. Но, с восторгом вытащив удочку, они обнаруживали, что червяка на крючке нет.

— Умные маленькие дьяволы, — сказал папа.

— Кто, форель? — спросила Дэзи. — С каких это пор форель умная?

— С тех пор, как она научилась красть червяка, не проглатывая крючок, — глубокомысленно констатировал Макс. — Я нахожу это проявлением ума. А ты?

— Да, в самом деле умно.

К концу первого часа рыбалки досада уступила место веселью. Они трое играли в словесные игры, которые она помнила с детских лет, вроде «Я шпион» и «Кто я». Хихиканье Макса разносилось по воде, словно птичья песенка, и Дэзи ощутила, как что-то странное и неожиданное переполнило ее. Ощущение покоя и… умиротворения.