Книга В рабство – на экскурсию, страница 31 – Наталья Бессонова

На кожаном угловом диване сидел упитанного вида черноволосый мужчина лет пятидесяти, с блестящей лысиной, в белой рубашке с короткими рукавами и синих потертых джинсах. У дивана стоял маленький журнальный столик. На массивном письменном столе, среди беспорядочно лежащих папок для бумаг, Надежда заметила аккуратную стопку тонких книжиц, похожих на паспорта. Рядом примостилось широкое кожаное кресло. В углу виднелся сейф с приоткрытой дверцей. С противоположной стороны — мини-бар и холодильник. На больших высоких окнах красовались кованые решетки в том же стиле, что и в здании, где располагался ресторан.

Сказав что-то по-турецки упитанного вида мужчине, по всей видимости, хозяину этого безобразия, конвоиры вышли.

— Русская? — спросил человек, сидевший на диванчике.

— Русская, — ответила Надежда.

— Я Мехмед. Это мой рысторан. И клуб, гдэ ты была, тоже мой. Это мой дэвушьки, с которой говорыла. Тыбе что надо? Кого-то ищешь? Тыбя как зовут? — Мехмед обрушил на Надежду град вопросов на сильно ломаном русском языке.

— Надеждой меня зовут, — ответила она, сразу пожалев, что не догадалась соврать.

— Что тыбе надо? Что говорыть хотэла? Что спрашиват? — продолжал допрос турок.

— Ищу одну девушку, — опять сказала правду Надежда.

— Садысь! — предложил Мехмед. — Кушять хочешь?

— Не хочу, — ответила Надя, опустившись на край дивана. Мехмед поднялся, пересел в широкое кресло за массивным письменным столом. Включил зачем-то ноутбук.

— Кого ищешь? Пить хочешь? Давно прыехала? Кушяй фрукты, — хозяин притона взял со стойки мини-бара большую вазу с фруктами и поставил на столик рядом с Надеждой.

— Я не хочу, спасибо.

— Что — спасыбо, спасыбо! Кушяй!.. Говоры, кого ищешь! — потребовал Мехмед, стоя перед женщиной и смешно уперев «руки в боки».

— Студентка моя пропала, и очень может быть, что она у вас! — заявила Устинова.

— У мыня много дэвушька. Они работает. Хочешь, ты будышь работать? — турок важно прошелся по кабинету и снова уселся в свое кресло.

— У меня другая профессия. Да и старовата я для такой работы, — с усмешкой ответила Надежда.

— Профэссия, профэссия… У мыня здэс разный профэссия! И тыбе найдем, работа всыгда есть, — Мехмед, похоже, говорил вполне серьезно.

— Мне надо студентку свою найти и увезти домой. Если она здесь, то ее удерживают незаконно. И меня, кстати, тоже!

Надежда взглянула в окно. Открывшийся вид показался ей странным. Какое-то несоответствие не давало покоя. Она не могла сориентироваться… И вдруг поняла: из окна открывался вид на ее наблюдательный пункт — кафе-чебуречную! Именно там ее схватили двое мужчин и отвели в подвал. А теперь она в здании, на первом этаже которого находится ресторан с подиумом, откуда ее так бесцеремонно выдворили. Через улицу ее не проводили. Выходит, красиво облицованный коридор — это замаскированный подземный переход, соединяющий подвалы двух домов, расположенных по разные стороны дороги!

«Как в Средневековье!» — подумала Надежда.

— А кто тыбя дэржит? Сейчас разбыромся, рэшим. Всо расскажешь. Кушяй, кушяй фрукты. Так ты откуда? Нэ из полыции? — продолжал расспросы Мехмед.

— Нет, не из полиции. Но мне надо найти студентку. А вы меня удерживаете насильно. Между прочим, это похищение! — настаивала Надя.

— Да кто тыбя удэрживает? Тыбя обыдели, может быть?

Турок нагло таращил на женщину свои маленькие карие глазки, буквально раздевая ее своим взглядом. Надежду покоробило такое беззастенчивое созерцание ее скромной персоны, да и вряд ли кого-то оно могло бы привести в восторг. Она инстинктивно поправила сарафан и подумала, что хиджаб в такой ситуации был бы куда более кстати.

— Меня насильно держат в подвале. Там грязно и темно. И душно — подвал не проветривается. Дышать нечем. Антисанитария у вас! И еще мне там холодно! И сумочку с телефоном забрали! Вы здесь главный? Значит, вы и де_́ржите! А мне идти надо! Отпустите меня немедленно, а то у вас будут неприятности!

— Вай, шумный какой! — Мехмед театрально схватился за голову. — Я главный, я. Гдэ антисанытарыя? Что душно? То душно, то холодно! Капрызный дэвушька какой! Нэт такой тут антисанытарыя! И ны дэржат тыбя. Надо же узнат, поговорыт. И ны надо тыбе тылыфон!.. Как зовут дэвушька твоя?

— Ирина ее зовут.

— Ны знаю такой Ирына.

— А среди новеньких?

— Какой новэньких? Гдэ ты выдела новэнький?

— А какой работой занимаются здесь девушки, кроме танцев? — не унималась Надежда.

— Так ты что, полыция? Какой работой, какой работой. Как полыция, спрашиваешь! Разный работой. Работы много! Разный работа бывает. Это… «профэссия», — засмеялся Мехмед, — чтобы всэм был вэсыло, и вкусно, и чысто. И прыятно. Такой работа. Что, плохо, да-а?

— А вы откуда русский знаете?

— Да кто русский ны знает? В Истанбул много русский. А я в Совэтский Союз учился. Давно… Ны доучился. Работать надо был… Унывырсытэт Патрыс Лумумба знаешь?

— Слышала.

— Во-от! Толко два год проучылся… Совэтский Сою-уз!.. И гдэ тыперь Совэтский Сою-уз? — с видом мудреца-философа спросил Мехмед.

— Ну, допустим, вашей Османской империи тоже давно нет, — заметила Надежда.

— А-а-а… — турок не нашел, что ответить.

— Мне надо идти, — вдруг сказала Устинова.

— Пока ны надо, да-а? — возразил Мехмед. — Ны поговорыла. Когда надо будыт, тогда пойдошь, — он смотрел на экран ноутбука и щелкал по клавишам пальцами одной руки, в другой держал миниатюрный турецкий стаканчик в виде тюльпана, в котором плескался крепко заваренный чай.

— Ты красывый дэвушька. Такой бы жена, да-а? Будышь мой жена? — выдал вдруг Мехмед, противно улыбаясь и глядя на Надежду масляными глазками, заплывшими жиром.

— Какой по счету? Где-нибудь так… седьмой-восьмой… ЖЕНА? — язвительно высказала предположение Надя.

— Высолый дэвушька, да? — засмеялся турок. — Хорошо!

— Замуж по любви надо выходить. А я, может быть, другого люблю! — заявила она и сама удивилась своим словам.

— По лубви, по лубви… будыт лубов. Всо будыт… соглашяйся! — оскалился в улыбке Мехмед, и его масляные глазки превратились в узкие щелочки.

«Надо же, как по-разному улыбаются люди! Одних улыбка красит, а других… — подумала Надежда. — И зубы, вроде бы, даже красивые, а улыбка все равно противная».

— Ой, это… Мехмед, мне совершенно не до шуток сейчас! — отмахнулась Устинова.

— Какой шутка, да?

— А где мой телефон? Сумочку мою пусть вернут! — попыталась она сменить тему.

— Тыбе ны надо тылыфон, да? — спокойно ответил Мехмед. — С кэм тыбе гаварыть? Так ты откуда?