Книга Эксплеты. Лебединая башня, страница 36 – Ирина Фуллер

– Мы выбрали классический танец. – Омарейл старалась звучать рассудительно, а не раздраженно, но чувствовала, что получалось плохо. – Мы репетируем его уже три недели, и теперь ты хочешь все перечеркнуть и сделать что-то эксцентричное? Где ты была раньше со своими гениальными идеями?

– Может быть, ты послушаешь собеседника, Мираж? – если Омарейл удавалось скрыть истинные чувства так же плохо, как Шторм, их разговор должен был выглядеть крайне воинственно. – Я не предлагаю менять танец, я предлагаю лишь сделать необычные костюмы.

Омарейл просто закатила глаза.

– Хорошо, Шторм, давай, объясни нам, что ты имеешь в виду.

Та некоторое время оставалась неподвижной, но желание поделиться идеей, в которой она видела единственный шанс на победу, было сильнее. Шторм вздохнула, ее поза стала чуть более расслабленной. Она оглядела всех присутствовавших – другие члены команды были готовы принять решение того, кто победит в этой битве, – и сказала:

– Мы могли бы сделать костюмы с королевской символикой, но немного преувеличить ее.

Видимо, взгляд Омарейл настолько явно говорил «Что за чушь?», что Шторм начала ходить по комнате, изменив манеру речи на более страстную.

– Смотрите, мы представляем школу столицы, здесь находится Орделион, и именно здесь принцесса Омарейл живет взаперти в Лебединой башне.

Упомянутая принцесса испытала неясное волнение, когда тут, в другом мире, прозвучало ее настоящее имя.

– Мы говорили, что наш танец – о свободе. Мы могли бы взять за основу историю принцессы. Она несвободна, хотя и родилась в королевской семье. Это конфликт, который мы могли бы раскрыть в своем танце.

– Хмммм, – протянул господин Андель, до сих пор молча наблюдавший за беседой двух учениц, – а это интересно. Продолжай, Шторм.

Омарейл убито покачала головой. Она пока еще не придумала возражений, но ей совершенно не хотелось ставить танец на такую тему. Шторм меж тем продолжила:

– История отлично накладывается на наш танец. Для того, кто будет олицетворять принцессу Омарейл, нужно сделать костюм с королевской символикой. Во-первых, надеть корону с лучами. Во-вторых, сделать многослойное платье из легкого материала, расшитого золотыми нитями. На груди сделать солнце, лучи которого уходят на плечи, на живот, на талию и сзади становятся застежкой для лифа.

Омарейл заметила, что Шторм увлеклась фантазиями на тему платья. Судя по всему, она придумала его давно и успела нарисовать в своем воображении вплоть до мельчайших деталей.

– Остальные три девушки будут олицетворять то, что делает принцессу несвободной.

– И что же это? – против воли спросила Омарейл.

– Предсказание, Башня и Свита. Это три персонажа, которые будут одеты в костюмы-метафоры. Например, Башне мы сделаем костюм лебедя, а Свите – типичный костюм придворной дамы. Твой любимый корсет, – Шторм закатила глаза и небрежно махнула рукой в сторону Омарейл, – но расшитый символами солнца, длинная юбка, присборенная спереди, из-под которой видна нижняя юбка с множеством рюшей. Туфли с золотыми пряжками. На шее амулеты с солнечным камнем, золотым солнышком и серебряной луной.

Омарейл предположила, что Шторм доводилось бывать при дворе. Хотя та и не была представительницей знатной семьи, ее познания о нарядах придворных дам были слишком уж точными.

– Мальчики же будут сопровождать девушек, исполняя роль стражников. Вы, господин Андель, замечательно подобрали молодых людей, они все светловолосые, похожи на элитных гвардейцев. Это идеально вписывается в концепцию.

Отметив то, как Шторм аккуратно польстила учителю, заставив его приобщиться к идее, Омарейл посмотрела на Анделя. Тот сиял. Когда Шторм договорила, он даже захлопал в ладоши.

– Это немного поменяет рисунок танца, – заявил он. – Но это великолепно! Это концептуально и поэтично!

Пока Андель возбужденно обсуждал со Шторм предстоящие перемены в номере, Омарейл пыталась осознать случившееся.

– Мне кажется, это не очень мудро, менять танец, когда у нас позади почти половина всего времени на подготовку, – сказала она громко, и учитель, только что рассказывавший что-то своей собеседнице, замолчал и обернулся.

– Дорогая Мираж, – сказал он, без нужды поправляя рукава своего изумрудного балахона, – мудрость – умение видеть в переменах лишь неизбежный ход времени.

А затем он вновь повернулся к Шторм и продолжил свой диалог с ней.

Омарейл попробовала зайти с другой стороны, обратившись к членам команды. Но, увы, почти все высказались в поддержку идеи с принцессой. Омарейл ждала протестов от Мая – он мог возразить просто из чувства противоречия и нелюбви к Шторм. Но своим молчанием он вынудил Омарейл воскликнуть:

– Май, я думала, уж ты-то будешь против этой глупости!

– А Май у нас влюблен в принцессу, – вдруг раздался голос у нее над ухом, и Омарейл чуть обернулась.

Шторм стояла рядом и довольно ухмылялась.

– Я не влюблен в нее! – тут же ощетинился Май.

– Ну, был влюблен. – Шторм взмахнула рукой.

– Мне просто была интересна ее личность, – Май перевел взгляд на Омарейл, явно желая оправдаться, – когда мне было лет восемь, я прочитал одну ее статью, и она запала мне в душу. Я имел глупость поделиться этим со Шторм, и она, естественно, использует мою искренность против меня.

Омарейл помнила ту статью. Ей было одиннадцать, начались самые тяжелые времена в ее жизни. Она почти все время плакала, грозилась выпрыгнуть из окна. Бериот, который тогда как раз вступил в должность Младшего Советника Короля (а по сути, был мальчиком на побегушках у своего отца, Старшего Советника), пришел к Омарейл и сказал:

– Вы хотели бы сделать что-то особенное, Ваше Высочество? – Даже в двадцать два он был очень корректным и скупым на эмоции, поэтому вопрос прозвучал достаточно буднично.

Фыркнув, Омарейл даже не удостоила его ответом. Бериот рассказал о своей идее: он предложил ей написать статью в газету, в которой она обращалась бы ко всем жителям Ордора.

– И что я могу там написать? – спросила она, заинтересовавшись.

– А что вы хотели бы?

Он оставил ее думать над ответом на неделю. Затем она сама вызвала его и сказала:

– Я написала черновик. Посмотрите?

Он внес несколько корректировок в ее текст, но в целом одобрил. С позволения Короля, Королевы, Советника и, разумеется, Совы ее эссе опубликовали в «Освещении», главной газете Ордора. Эссе размещалось на первой полосе. После этого Омарейл получила множество писем со всех уголков страны.

В статье Омарейл размышляла о том, что такое свобода, и многие посочувствовали принцессе. В одних посланиях были слова поддержки. В других же ее обвиняли в том, что ей слишком хорошо жилось и она уже не знала, от чего бы ей погоревать. Кто-то писал, что ей стоило дать работу, да потяжелее, чтобы в голове было поменьше глупых мыслей.