Онлайн книга «Эксплеты. Лебединая башня»
|
– Ваше Высочество, – услышала она мягкий мужской голос и нахмурилась. К ней наведался господин Дольвейн, сын Совы, Советник Короля. А он редко заходил в гости без предупреждения. – Бериот, что случилось? – спросила она прямо и услышала деликатный смешок. – Мне, право, немного обидно, что вы, Ваше Высочество, считаете, будто я прихожу только по делу. Мне доставляет удовольствие просто беседовать с вами. Омарейл подозрительно сузила глаза, но он, конечно, этого не увидел. – Разумеется, Бериот. Так что случилось? На этот раз он усмехнулся почти беззвучно. – Госпожа Дольвейн заметила, что вы в последнее время проявляете особый интерес к истории. Она считает, это нужно поощрить. Омарейл внутренне напряглась, но со всей доступной ей вежливостью спросила: – Каким образом? – Я принес вам несколько книг по истории Ордора. Редких книг. Полагаю, вам не доводилось читать ничего подобного. Я оставлю их в передней. Омарейл поблагодарила за такую предусмотрительность, а он продолжил: – Прошу, Ваше Высочество, если у вас появятся какие-либо вопросы, можете задать их мне. Я подробно изучал историю в университете и всегда питал к ней особые чувства. Вполне вероятно, я смогу дать вам ответы, которых не найти ни в учебниках, ни даже в летописи. Омарейл закатила глаза. Разумеется, Дольвейны уже знали, что ей дали летопись Доминасолис! Пронырливая Сова и ее сын всегда были в курсе всего, что происходило в замке. Что ж, почти всего! – Спасибо, Бериот, вы с госпожой Дольвейн очень добры. Снова мягкий смешок, тихое прощание, и Советник Короля исчез, будто его и не было. Весь вечер Омарейл была занята учебой. Военное дело сменилось языком древних, затем полчаса ушло на чтение гамм – сложных семистрофных стихотворений, которые были очень популярны два века назад. Когда же солнце село, в замке включили газовые светильники и произошла смена караула у ее дверей. Омарейл сняла со стены портрет деда. Она забралась в нишу и погладила рукой поверхность холста на той стороне. Пока что она не могла не только пролезть в проем, но и снять портрет изнутри. Желанная свобода была так близка: протяни руку – и она у тебя в кармане. Но Омарейл нужен был не секундный триумф, а упоительная сладость победы. На следующий день к полудню она смогла открыть около четверти портрета. Это был хороший результат. А после обеда к ней снова пришла Севастьяна. – Камера у меня, – вздохнув, сообщила гостья. – Севас, ты мой герой! – Я – дура, которая все время идет у тебя на поводу. – Не говори так, ты – мать моих будущих наследников, – иронично отозвалась Омарейл. – И каков же гениальный план? – Проникнуть в специальное хранилище библиотеки и сфотографировать Первейший План. Затем – незаметно оттуда уйти и принести пленку мне. – Как удачно, что ты увлекаешься фотографией и у тебя есть все, чтобы проявлять пленку и печатать снимки, – задумчиво произнесла Севастьяна. Омарейл лишь хмыкнула, на что ее собеседница возмущенно воскликнула: – И не пытайся убедить меня, что ты и это продумала заранее! – Я не знала, зачем мне это может понадобиться, но была уверена, что однажды я захочу проявить что-то, кхм-кхм, нелегальное. – Солнце и небо, этот человек будет править нашей страной! Усевшись поудобнее в своем кресле, Омарейл сказала: – Ладно, мне нужна пара дней, чтобы составить план, как именно ты проберешься в хранилище. От тебя понадобится кое-какая информация. – Естественно, – недовольно отозвалась Севастьяна. – А пока расскажи-ка мне, откуда Сова знает, что я читала летопись? Из-за стены раздалось недовольное фырканье. – Сова все знает. – Ты общалась с ней недавно? – словно бы это не имело никакого значения, поинтересовалась Омарейл. – Да, они приходили с Бериотом на чай. Омарейл даже поднялась на ноги. – Они с Бериотом приходили к вам на чай? Она слышала, как Севастьяна вздохнула. – Они делают это время от времени. – Зачем? – Знаете, Ваше Высочество, вы, конечно, живете здесь в некоторой изоляции, но даже вам должно быть известно, зачем люди приходят друг к другу на чай. – Про людей-то я знаю, – в тон ей язвительно отозвалась Омарейл. Севастьяна не захотела продолжать разговор и вскоре ушла, оставив Омарейл размышлять о возможных планах госпожи Дольвейн. Но времени у нее на это было немного, так как та сама пришла к принцессе с визитом двумя часами позже. Если Бериот заставил Омарейл лишь слегка насторожиться, то Сова вызвала неподдельную тревогу. Она точно не знала, почему так не любила эту женщину: возможно, дело было лишь в том, что именно Совалия Дольвейн произнесла роковое пророчество. Так, по крайней мере, считали ее родители и Севастьяна, которые едва не боготворили Сову. Но Омарейл все же была склонна считать, что за ее неприязнью крылось нечто большее. С Совой она общалась, как и с родителями, через зеркало. Именно госпожа Дольвейн была третьим человеком, которому было позволено видеть принцессу. – Как ваши дела, Ваше Высочество? – Голос у Совы был мелодичный и обволакивающий. Омарейл в разговорах с женщиной часто демонстрировала отсутствие интереса к беседе: так, чтобы это не выходило за рамки приличий, но все же было очевидно. Вот и сейчас принцесса взяла в руки лалу, любимый музыкальный инструмент, и принялась тихонько наигрывать лиричный мотив. Лалу когда-то подарили ей родители. Простая деревянная дощечка чуть меньше обычной книги с рядом металлических язычков в руках Омарейл становилась источником волшебных мелодий. – Спасибо, госпожа Дольвейн, – ответила девушка. – Прекрасно. Столько нового… – В последней фразе был неприкрытый сарказм. – Слышу, вы в приподнятом настроении, принцесса. – Как и всегда, – был мрачный ответ. – В связи с чем незапланированный визит, госпожа Дольвейн? Сегодня не третий понедельник месяца… – Я прихожу по вторникам, – беззлобно отозвалась на язвительную шутку Сова. – Но сегодня почувствовала желание нарушить традицию. Какое-то предчувствие… Омарейл сердито взглянула на зеркало, за которым сидела собеседница, но увидела лишь собственное недовольное лицо. Меньше всего в жизни она любила способности этой женщины предвидеть будущее. И как Омарейл ни старалась, она не могла держать рвущееся наружу раздражение: – Что за предчувствие? В этот раз все-таки придется меня убить? |