Книга Казачья кровь, страница 6 – Ерофей Трофимов

– Ты получишь знаки, по которым тебя узнает любой человек, имеющий отношение к нашему братству, и поспешит оказать тебе помощь. Или попросит помощи у тебя.

– И я буду обязан помочь ему, – с лёгкой улыбкой добавил парень.

– Тебя это не устраивает? – насторожился мастер.

– Дело не в этом. Я с детства приучен помогать всем, кто в той помощи нуждается. Воспитали так. Но я не понимаю, почему это нужно делать не от души, а по обязательству.

– Интересный вопрос. Но ты ещё слишком молод и не понимаешь, что иногда оказать помощь по обязательству бывает важнее, чем от души. Это не мной придумано. Это жизнь.

– Я понимаю.

– Не уверен, – вдруг качнул головой мастер. – Скорее, ты думаешь, что понимаешь.

– Хорошо, я поясню, как я это вижу, – не уступил парень. – К примеру, однажды ко мне в дверь стучится человек и говорит, что он является филером жандармерии и ему нужно спрятаться. Он называет мне имя капитана Залесского, и я его прячу, после чего помогаю связаться с капитаном. Это и есть помощь по обязательству. Я не служу в отделе, но имею непосредственное отношение к нему, а значит, могу отказать. Ведь никому и ничем я не обязан. Но я в хороших отношениях и с самим капитаном, и с его казаками. А главное, вы, мой учитель, являетесь главным инструктором службы.

– И что всё это значит? – уточнил мастер.

– Что, помогая пришедшему, я помогаю вам. Я в чём-то ошибся?

– Нет. Ты совершенно прав. Но какое это отношение имеет к братству, о котором я тебе сказал?

– Прямое. Прежде всего, я не знаю, что это за братство. В чём его цели? Чего они желают достичь? Я вообще о нём ничего не знаю. Вы можете сказать, что, служа здесь, вы не можете посоветовать мне чего-то, что может пойти во вред моей родине. Но вся беда в том, что вы находитесь здесь, а они – где-то там. И вполне могут не сообщить вам о своих делах.

– Ты беспокоишься о возможной войне, – понимающе кивнул мастер.

– И о ней тоже.

– Я понимаю ход твоих мыслей и должен признать, что это нравится. Ты не кричишь о патриотизме. Ты и есть патриот. Я не стану убеждать тебя, что моё братство не интересуют мирские дела и политика. Мы недаром называемся монастырём. Наши искания пролегают в иной плоскости. Это духовные практики. Ты что-нибудь знаешь о буддизме?

– Немного, – смущённо признался Гриша.

– Пожалуй, мне стоило начать этот разговор раньше, – задумчиво протянул мастер.

– Это не важно. В любом случае я не буддист и веру менять не собираюсь, – решительно заявил Гриша.

– Этого и не нужно. Не важно, во что человек верит. Важно, как он соблюдает заветы этой веры.

– Не понимаю, – растерянно признался парень.

– Чего именно ты не понимаешь?

– Что значит – не важно, во что человек верит?

– Это долгий разговор и предмет многовековых споров разных теологов, но я и мои браться твёрдо верим, что названия богам давали люди. А на самом деле он один. Тот, кто создал землю и всё на ней существующее. Мы называем его Буддой и считаем, что рядом с ним есть другие боги, вы верите в Христа и Троицу. Мусульмане почитают Аллаха. Иудеи – Яхве. Но на самом деле есть только один создатель.

– Как-то это всё слишком заумно для меня, – подумав, признался Григорий.

– Просто ты никогда раньше не задавался такими вопросами. Ты просто жил и верил, как верили твои родители, а до них – их родители.

– Не знаю, – тряхнул Гриша чубом, – меня учили, что казак бьётся за отчизну и веру православную, а всё остальное не важно.

– А как же семья? – не понял мастер.

– Так отчизна – это и есть семья. Отчие земли.

– Странно. Ведь в армии принят клич «за веру, царя и отечество». А ты говоришь: за отчизну и веру. Куда ж тогда царь делся?

– Цари приходят и уходят, а отчизна и вера были, есть и будут. А армия – люди подневольные. Им что прикажут, то и кричат. А казаки себе клич сами придумали.

– И что, у всех казаков такой клич?

– За других не знаю, а на Кавказе изначально так было.

– Сложный у нас разговор получился, – вдруг улыбнулся мастер. – Значит, ты не хочешь становиться мастером?

– Признаться, я не понимаю, что значит быть мастером. Дед говорил, что учиться всю жизнь надо. Только тогда будешь хоть что-то уметь. А вы говорите, выдержи испытание, и станешь мастером. Ну выдержал, и что дальше?

– Твой дед был очень мудрым человеком. Конечно, сдав испытание, ты всё равно будешь должен продолжать тренироваться. Но после него тебе станет проще.

– Чем проще? Я знаю, что такое испытание. Это сложно. Очень сложно. Но что изменится после него?

– Прежде всего, ты сам.

– И правда странный разговор, – растерянно усмехнулся Гриша. – Вот скажите, мастер. Раз вы предлагаете мне ехать в монастырь, значит, вы уверены, что я смогу выдержать то испытание, верно?

– Можно сказать и так.

– А раз так, то что мне мешает просто продолжать учиться?

– Просто так, без испытаний?

– Да. Например, бросая ножи, менять углы и порядок бросков, увеличивать расстояние, действовать в обратном порядке. Да много чего придумать можно.

– Можно. И никто тебе не станет мешать. Но я не понимаю, почему ты не хочешь пройти испытание? С чего ты вдруг так заупрямился?

– Я не упрямлюсь, мастер. Просто я казак и уже выдержал главные для себя испытания. А всё остальное – это скорее для собственного интереса.

– Она была права, а я – старый дурак, – грустно усмехнулся мастер.

– Кто она? – не понял Гриша.

– Яна. Она с самого начала знала, что ты откажешься, и сразу сказала мне об этом. Я не поверил. И оказался в дураках.

– Вы не дурак, мастер. Это просто я другой. Не такой, как остальные, кого вам приходилось учить.

– Вот потому я и сделал глупость, не заметив этого сразу.

– Простите, мастер. Я не хотел вас обидеть, – растерянно повинился Гриша.

– Здесь нет твоей вины. Ты такой, какой есть. И я не в обиде.

– Так вы продолжите меня учить?

– Мальчик, как ты думаешь, почему я вдруг заговорил с тобой про испытание именно теперь?

– Не знаю.

– Да потому, что я передал тебе всё, что знаю сам. Теперь тебе осталось только отточить полученные знания.

– Но ведь наши тренировки не закончатся? – с надеждой спросил парень.

– Если ты сам того не захочешь, – улыбнулся мастер, хлопнув его по плечу.

– Спаси Христос, мастер. Тогда утолите моё любопытство, – с облегчением улыбнулся Гриша.