Книга Шут из Бергхейма. Книга третья. Слуги Еммануила, страница 41. Автор книги Юрий Погуляй

Две команды героев ждали, когда пройдёт вступительная речь. Я, Стас, оба Юры и Игнат. Во второй пачке Олег, Миша, Света и Женя. Хороший набор.

Экипировали меня неплохо. Но пояс Тора я менять не хотел, хотя по статам он был много хуже того, что набили товарищи в предыдущих забегах. Все синька да зелёнка. Плюс эпические сапоги. Также в инвентаре лежала хорошая шапка, но когда я её надел — то обнаружил, что похож на деревенского дурачка. Головной убор из войлока, с длинными ушами, розового цвета! Нормальный мужик такое на себя не напялит!

Да и ненормальный тоже не хотел.

Когда старик договорил, Головастик приказал:

— Пошли!

Внимание. Вы входите в фазу «Гелбгартен». Внимание. Противники в фазовых подземельях значительно сильнее чем в открытом мире. Войти?

Да!

Картинка подёрнулась, слизала радужную деревеньку. Деревья превратились в пересохших костлявых чудищ, дома выцвели, потемнели, крыши провалились. Люди обратились в скрюченных мертвецов, по–птичьи дёргающих головами, будто слышащих что–то, но не видящих. Из центра деревни с низким гулом бил в небо фиолетовый столп света.

— Ну, чё, по старинке? Сводим всех вместе и аое?

— Нет! — сказал Головастик. — Ликбез.

Стас достал лютню, заиграл, набрасывая бафы. Кренделёк растворился в воздухе.

— Наша цель — босс у портала. Кастер. Пройти надо всю деревню. До перекрёстка будет несложно, но учти — те, кто бурого цвета — при ударе вешают дебаф на хил. Один дебаф — хил не работает. Второй дебаф — обращается.

— К кому обращается?

— Реверсивное направление, Лолушко. Чем больше хила, тем быстрее ты сдохнешь. Тотемы хилить будут постоянно, поэтому лучше не лови второй дебаф. У босса расскажу, что мы про него узнали. Играем через контроль. Давай пробовать. Сначала забери пачку слева.

У покосившегося дома сутулилось шесть ходячих покойников. На обычных мертвяков не похожи. Морды не в крови, глаза не вытаращены, руки перед собою не держат. Просто стоят, недвижимо, головами крутят, и раздувшиеся все, будто под дохлую плоть закачали литров сто вязкой дряни. Одна из них — бурая, выше прочих, с распухшей головой, щёки свисали как у хомяка, заглотившего больше своего веса. Череп обтягивали стальные пластины, и плоть вздымалась над железом разъеденными гнилью холмами.

— Дайте лору, братцы! Чё здесь случилось? Откуда зловещая тьма? Будут ли микровставки? Говорящая голова на полэкрана?

— Время, Лолушко. Чем больше зачистим, тем больше будет выбор снаряжения, — недовольно сказал Головастик. — Кренделёк — бурого, Игнат — бабу.

— Бабу? — только ща я определил среди проклятых жителей Гелбгартена нечто похожее на женщину.

— Хил.

Бурый вдруг вздрогнул, поник головой, будто пригорюнившись. Мертвецы резко обернулись куда–то в сторону дороги, почуяв кого–то в пустоте. Лекарша страшно зашипела. Игнат зарядил в неё стрелу. Паутина молний охватила покойницу. Всполохи проходили по телу, плоть дымилась. Покойница задрала голову к небу и затряслась.

— Вперёд! — гаркнул Головастик.

— Привет вам, свидетели водянки! — бросил я злым языком в крайнего покойника. Раздувшаяся тварь и три её соратника бросились к нам. Вытащил Разрывателя.

— ВЫТАЩУ ТЕБЕ КИШКИ! — немедленно вырвалось из глотки.

Хлестанув подступающих «Душевной раной», я врубил «Кураж». От первых ударов я уклонился сам. За спиной крайнего толстяка, с отвисшим брюхом, бьющимся по коленям, возник Кренделёк, сосредоточенно принялся кромсать монстра. Игнат сместился влево, всаживая в покойника стрелы. Я тоже вонзился в жиробаса, с упоением выкрикивая зловещие прибаутки Разрывателя.

Головастик вонзал в землю тотемы.

Наконец крайний толстяк замер, выпрямился, повалился на спину. Кренделёк и Кузьмич переключились на следующего. Позади что–то гневно лабал Стас, причём, что удивительно, не про кресты и купола, а более бодрое.

Судя по сообщению системы — звучание песни повышало наносимый урон. Фак, я ж должен был пошутить для бафов!

Удар смазал по голове, сорвав маску, перед глазами помутнело на миг. Уворот, уклон. Мечом наотмашь, опять уклон, отскочить. Поправить слетевшую маску. Кураж отошёл.

— Держи их на месте! — крикнул Кренделёк. Стрела ткнулась в голову мертвецу, отчего там мотнулась.

Второй покойник грохнулся на землю. Бах! Удар мертвяка ожёг бок, я зашипел, изображая из себя мастера кунфу, уклоняющегося от атак.

— Тебя пробивают очень сильно, Лолушко! Что за херня? — сказал Головастик. — Соберись!

Бах! Бах!

Я отвык танчить… Унижения не раскидал, друзей не бафнул. Кураж слил. Но мертвецы были не чета кладбищенским. Реально — элита среди мертвяков. У каждого, небось, собственный склеп на местном аналоге Рублёвки, да персональный водитель катафалка.

— Бьешь как баба, — сказал я третьему противнику. Тот ткнул в грудь, и попал, но как мужик. Дыхание спёрло. Разрыватель воткнулся в горло трупу. Ещё одна стрела вошла в голову мертвяка, и враг повалился, увлекая оружие с собой.

Я ринулся следом, в кувырке, собственным весом выдернул оружие, развернулся, вслепую подсекая четвёртого.

— Бляяя, — заорал Кренделёк, получивший от меня по ногам. Грохнулся в грязь.

Что–то Егорка явно не в духе.

— Сорян, ТВОЯ КРОВЬ БУДЕТ МОЕЙ, — вскочив, злой, как чёрт, на свои ошибки, я перехватил последнего мертвяка.

Волна целительного света прошла мимо, восстанавливая здоровье разбойника. Он, наконец, поднялся.

— Глаза разуй! И бурый ща выйдет! — гаркнул Кренделёк, пристроился за последним мобом. Ладно, от одного противника уклоняться много проще. Я наблюдал за каждой атакой, больше сосредоточившись именно на уклонах, а не на уроне. Может, в этом и была ошибка? Как истинный дд в шкуре танка я стараюсь много бить, и пусть хилы потеют. Разрыватель посылал проклятья, молил о том, чтобы вонзиться в гнилую плоть, но я сосредоточенно уклонялся.

Бурый вышел красиво.

Вернее — вошёл. Я оказался спиной к нему, голос Стаса, выводящего про «утки летят, летят высоко», приобрёл истеричные интонации. Головастик заорал:

— Сзади!

Песня барда прервалась. Бурый сбил Стаса с ног. Бросился сверху, пытаясь дотянуться закованной в решётку головой до горла суппорта. Я сдёрнул моба «злым языком», наложил унижение.

Четвёртый покойник осел на землю. Игнат покраснел, превратившись в пулемёт. Стрелы позвякивали, задевая железную сбрую мертвеца. Бурый всхлипывал, но пёр как дизельный джип на бездорожье. Добрался до меня.

— Я БУДУ МОЧИТЬСЯ НА ТВОЮ МОГИЛУ! — заорал Разрыватель.

Справа зашипело, вышедшая из электрической ловушки хилерша исторгла из себя чёрное облако, и то накрыло бурого. Кренделёк растворился. Игнат переключился на лекаря. Бурый же обрушился на меня градом ударов.