Книга Шут из Бергхейма. Книга третья. Слуги Еммануила, страница 72 – Юрий Погуляй

— Да, — сказал Игнат. — Не один.

Болтливый хилбот, блин. Ещё и народ баламутит.

— Ладно, — так же лихо развернулся я. — Хитрый план сломан наивными товарищами. Не вали. Некуда валить. Хотел проверить насколько важно тебе встать с нами плечом к плечу. Будем считать, что это был тест, который засрал Мишаня. Спаси–и–и-ибо тебе, малыш!

— Омг… — протянул жрец, махнул рукой. — Ну чикану–у–утый…

Явно недовольные Охотники начали подниматься в небо. Гиппогрифы с клокотанием и визгом отталкивались от земли, тяжело взлетая. Кто–то из всадников даже крикнул:

— Ходящие по земле ставят себя выше посланников Неба. Они считают, что могут убивать нас безнаказанно! Мессир приведёт нас к позору!

О! Восстание роботов начинается! Как это прекрасно. Как это возвышенно. Ведь всем известно, что голос борьбы рождается с первого крика. Теперь нужна тысяча перепостов и запустить заказ сммщикам для дискредитации Головастика в социальных сетях Небесных Охотников: мемчики посмешнее, истории послезливее. Начало положено!

Вот только смельчака тут же сшибли с гиппогрифа. Тело грохнулось в дорожную пыль и сверху в него воткнули как минимум три копья его же товарищи, пригвоздив труп к земле. Потерявший всадника скакун с воем взмыл в небо, растворяясь в голубизне.

Метнувшие смертельные снаряды псы режима спустились. Один из них, упершись сапогом в грудь павшего и враскачку выдернувший копьё, произнёс:

— Никто не смеет сомневаться в Мессире.

Будто бы к нам обращался. Я даже поёжился.

Вскоре мы остались одни. Почти целиком воссоединившиеся бергхеймцы.

— Ситуация, да? — сказал я, нарушив всеобщее молчание. Ловелас стоял, упершись руками в бока. Мох на его гиппогрифе извивался и иногда клочьями опадал на землю, где съеживался и чернел.

Мне никто не ответил.

— Это как с хулиганьём когда–то на улице, да? Типа дай мобилу позвонить, да чё ты ссышь, верну. Или ты мне не веришь? И тут такой вот тупичок. С одной стороны — ну с хрена ли я буду верить такой образине? У неё на лице написано, что ему даже мама вряд ли верит. А с другой…

— В торец сразу суй, — посоветовал Олег. — Чё рассусоливать?

— Олеженька–олежка, я б реально удивился бы если такой вопрос включил в твоей головушке процессы сомнения. И искренне восхищаюсь. Но вдруг ему реально надо позвонить, вдруг это действительно разговор человека с внутренней честью, которому глубоко оскорбительно такое недоверие. Невоспитанного человека, конечно, с проблемами в коммуникации. Может быть даже социопата и, конечно, с большей вероятностью надо в торец, но…

— К чему это ты, Лолушко? — устало спросил танк.

— К тому, что нам ща реально надо отдать ему мобилу, — посмотрел я на Ловеласа. — Хотя мы знаем, что верить нельзя ни на грош, но и в торец не вариант.

— Я буду сражаться за вас, — сказал Николай. — Вы можете мне не верить. Ваше право. Но я буду сражаться в полную силу.

— Колян, я никак не могу понять, как Выводок тебя отпустил. Наши последние встречи ясно дали понять — ты у него на поводке и с радостью посадишь на него всех нас. И вот ты здесь, хочешь выбраться. Остров Унии нынче полностью изумрудно мохнатый, твой хозяин выпилил там всё живое.

— Сделал единым, — поправил упрямый Ловелас.

— Я тоже мог сделать всех едиными там. Мёртвенькими и едиными. Не уверен, что местные жители были бы рады.

— У тебя не хватило сил, — пожал плечами охотник. Вот ведь зараза… — Хозяин оказался могущественнее. Но хозяин сделал, что хотел и вознаградил за службу. Отпустил.

— Или решил расширить свои владения за морем, — подмигнул ему я.

Ловелас хмыкнул:

— Ты, наверное, считаешь себя умным, шут? Тогда скажи, умник, зачем мне тогда было прилетать сюда? Я мог отправиться в самый дальний уголок континента, спрятаться в одном из лесов и начать оттуда экспансию. Так, как мы сделали это в Бергхейме, после «поражения». Селение за селением. Город за городом. Страну за страной. Пока всё не стало бы единым. Повсюду.

Резонно. Обидно, но резонно.

— Молчишь? Правильно — продолжил Ловелас. — Мне насрать на то, как вы ко мне относитесь. Что вы обо мне думаете. Но если отсюда можно выйти и для этого я должен вам помочь — я готов это сделать. Это общий интерес, ничего более. Вы ведь и сами тут вряд ли большие друзья друг другу.

Опять резонно. В реальной жизни всем гуртом водку пить не сели бы. Ладно…

— У нас же в башне есть правильные казематы? Что–нибудь тёмное, с глухими стенами и прочной дверью? — спросил я, не оборачиваясь, у товарищей.

— Есть, — сказал Кренделёк. — А что, хочешь его туда?

— Больше некуда. Посидишь взаперти, пока не выдвинемся в Твердыню, а? Докажешь свою готовность?

Ловелас медленно, будто неохотно качнул головой.

— Мы принимаем его? — недовольно спросила Света.

— Если хотим выйти — нам нужно его принять, — повернулся к ней я. Переглянулся со скривившимся Женей. — Но наедине с ним оставаться я б никому не советовал. А то бац, как в фильмах ужасов, потом будем пестицидами друг друга брызгать, чтобы выяснить, а не пожрал ли кого из товарищей мох.

Удивительно, но Стас промолчал от такого предложения. Даже не возмутился. И смотрел на Ловеласа без привычной беззлобности. С презрением, столь несвойственным ему, глядел.

— Юра, покажи дорогу, где там у нас темница для героя. Олежа, поможешь проводить нашего дражайшего товарища?

— Угу.

Ловелас безропотно проследовал за нами. Он шагал медленно, осторожно. Не проронил ни звука. Когда вступил в пропахший плесенью каменный мешок, то обернулся, скрестил руки на груди. Только спросил:

— Оружие заберёте?

Олег взялся за ручку железной двери. Я мотнул головой пленнику, кивнул танку. Преграда со скрипом тронулась с места. Лязгнула о проём. Громыхнул засов.

— Думаешь не выберется? — сказал Юра, когда мы зашагали по ступеням наверх. По каменным стенам сочилась вода. Эхо отражалось от них и убегало куда–то в тёмные недра катакомб.

— Думаю, что придётся сторожить, — ответил я. — И, как я уже говорил, не по одиночке.

Дверь в казематы захлопнулась. Воздух сразу стал суше, теплее.

— Почему не по одиночке?

— Я ведь говорил, — поморщился я. — Отсылку к ужастику оставлял. Неужели не смотрели? Зима, страшные собаки, иголку в анализ крови?

— И чё?

— Ничё. Понимаешь, Юрчамба, ситуация какая… Ему надо выйти, я хрен знает зачем. Но куда проще ему будет выбраться, если мы все будем «едины». По одному затянуть в Выводок и проблемы нет. Олежа сразу меня полюбит, мне понравится Миша, а это уже ни в какие ворота не лезет.