Книга Игрок, страница 108 – Александра Гейл

Он узнает. И даже удивления не скрывает. Хотя это может быть вызвано тем, что перед ним стоят четверо людей совершенно нормального вида и утверждают, что как минимум один из них болен.

— Здравствуйте, доктор Елисеева, — не позволяет он мне взять инициативу в свои руки. — Это вы у нас сегодня больны?

Формулировка мечты…

— Доброй ночи, доктор Власов, — с трудом выговариваю под его пристальным, изучающим взглядом. — Это он болен. — Показывая на мужчину.

— Я болен, — обреченно подтверждает тот.

Клянусь, если бы ситуация была любой другой, я бы уже хохотала в голос.

— Что ж, — вздыхает Власов. — Пройдемте ко мне в кабинет. Только родственники и врачи! — предупреждает, заставляя Григория скрипеть зубами от злости.

Клянусь, если выберемся без потерь, я расцелую Власова за эти слова!

— Я подавился, — выдает перепуганный пациент, едва Станислав Афанасьевич Власов (так написано на висящем на стене сертификате) усаживается за стол. Даже медсестра окидывает «больного» странным взглядом в попытке определить тяжесть травмы. Но результат быстрого сканирования патологий не выявляет.

— Бывает, — кивает Власов настороженно. — И?

— Я подавился рыбьей костью, и мне нужно обследование. Рентген. И эндоскопия пищевода.

— Эндоскопия? — переспрашивает доктор издевательски.

— Эндоскопия, — уверенно кивает пациент.

— Пищевода? — еще более насмешливо.

— Пищевода, — подозрительно.

— А не кишечника, нет? (эндоксопия бывает разных видов: эзофагоскопия (исследование пищевода), гастроскопия (исследование желудка), но здесь говорится о колоноскопии, которая делается через анальный проход, и без наркоза (что принято в России) ужасно болезненна).

Сбитый с толку пациент, плохо представляющий, что ему нужно на самом деле, поворачивается ко мне. Решительно качаю головой. Власов, блин, еще бы рентген пятки предложил сделать! С другой стороны, поймал он нас весьма профессионально. Обычно пациенты просят лечения, а не предъявляют докторам список требуемых исследований. Просто я перепугалась, что Григорий начнет задавать пациенту каверзные вопросы, и перечислила необходимые процедуры.

Удостоверившись во вражеском сговоре, Власов закатывает глаза.

— Смотрите, Мария, как здорово, когда у пациента есть и врач, и курс лечения… Всегда бы так работать.

— Не говорите, Станислав Афанасьевич, — выдает спокойная как удав медсестра.

— Ну так что, доктор Власов? — спрашиваю, пытаясь сделать что-то вроде страшных глаз. Авось дойдет, что ситуация из ряда вон, и мне по гроб жизни необходима чертова эндоскопия!

Несколько секунд Власов просто на меня смотрит, а потом тяжело вздыхает и наконец устало интересуется у жертвы рыбьей кости:

— Горло-то хоть болит?

— Ну… да, — неуверенно отвечает мужчина.

Понятное дело, болит. Он без остановки минуты три кашлял…

— Что ж, тогда проследуйте за мной. Но, увы, я немного занят, так что придется воспользоваться услугами вашего семейного доктора еще раз. Мария, найдите Елисеевой какой-нибудь халат.

Надеюсь только на одно: что Власов не очень рассчитывал меня таким образом наказать, иначе моя улыбка до ушей его могла бы расстроить. С другой стороны, все сложилось просто идеально! Григорию приходится уехать, скрипя зубами, хотя я постаралась рассыпаться в извинениях по поводу сорванного вечера. Думаю, до конца скрыть радость не удалось, но как бы неубедительна я ни была, а когда медсестра Мария прямо в коридоре вручила мне белый халат, вопрос достоверности отпал сам собой.

— Знаете, есть более простые способы сбежать с неудачного свидания, — сообщает мне Власов, протягивая упаковку перчаток.

Рентген уже сделали, костей в горле не обнаружили, теперь черед эндоскопии. И если первый этап Станислав Афанасьевич пропустил, то теперь объявился. Наставления дает, подозрительно посматривает. Не доверяет. С другой стороны, я к нему отнеслась так же. Его опасения просты и понятны. Пусть стоит над душой, если ему так спокойнее. Только бы не заставил о причинах докладываться, а то объяснять, что у моего брата-идиота есть друг-порноактер, ради которого я подработала заядлой картежницей, не очень хочется. Кстати впечатляющее вышло трио.

— Все сложнее, — отвечаю уклончиво.

— Слава Богу, — вновь закатывает глаза Власов. — А я уж было испугался, что вы отказались со мной поужинать из-за этого сального типа.

— Я вам отказала из-за совсем другого типа, — отвечаю предельно откровенно. Власов вопросительно изгибает бровь, будто не ожидая, что я признаюсь в таком. — А этот… предлагает деловые отношения, которых я очень надеюсь избежать.

— Вы его боитесь, — кивает Станислав Афанасьевич, а в ответ на мой недоуменный взгляд поясняет:

— При вашем росте такие каблуки надевают только чтобы поколебать в мужчине уверенность.

— То есть с вами такие трюки не проходят? — спрашиваю. — Раз вы все знаете.

— Они со всеми проходят. Курс психологии суперсилами не наделяет, — фыркает Власов. — Работают ваши уловки — можете быть спокойны.

На автомате отмечаю, что хоть местная звезда хирургии ростом и не обижена, сегодня я однозначно выше. Но странно думать, что такой человек, как Власов, может быть не уверен хоть в чем-то. Успешный хирург, весьма симпатичный к тому же, — какие уж тут сомнения. Плюс одежда. Он явно тратит на имиж немало времени. Есть врачи, которые могут прибежать в больницу со всклокоченныи волосами, в мятой футболке, напялить поверх халат и сидеть так до вечера, любезничая с коллегами и заливая в себя кофе литрами. Это никак не отражается на профессионализме, и в то же время чуточку приспускает их до уровня простых смертных. Но Власов точно не из таких. Он скорее спать перестанет, чем контролировать хоть что-нибудь в своей жизни.

Опомнившись, понимаю, что пора бы отвести взгляд, а то это может быть истолковано неверно. Но, судя по всему, поздно: внезапно Власов делает шаг ко мне и тянется к губам, будто поцеловать собирается. А я не знаю стоит ли отодвинуться, потому что мои прошлые причины для отказа испарились вместе с рассказом Арсения о сестре. Не становиться же тенью умершей дорогой его сердцу девушки? А Власов — ступенька следующая, не пройденная.

Он останавливается всего в паре сантиметров от моего рта, но на губы не смотрит. Что-то я не поняла: поцелуй будет или нет? Проходит несколько секунд, но ничего не меняется. Просто стоим и таращимся друг на друга. Я — выжидающе, он — невозмутимо. На прелюдию совсем не похоже.

— Вы что делаете? — спрашиваю.

Вот тогда он немного отстраняется.

— Пытаюсь определить, сколько вы выпили и можно ли вам доверить эндоскоп. А вы что подумали? — хмыкает, однако за реакцией следит.

— Встанете вы на цыпочки или нет.