Книга Игрок, страница 21 – Александра Гейл

— Стрит, — наконец пропевает он, бросая карты на стол и проводя над ними ладонями. И только тогда в легкие врывается кислород. Карты чуть ли не сами выпадают из пальцев.

— Забирай, — хрипло велю я Сантино, пока извращенец, захлебываясь злостью, в неверии таращится на мой стрит-флэш. Надо сматываться, и побыстрее, пока он в себя не пришел. Будет рвать и метать, я уверена. Если бы мой папа не был известен таким людям весьма однозначным образом, нас бы расстреляли на месте.

Сантино тоже отмирает не сразу, но действует оперативно. Деньги грузит в момент, а часики и кондом отталкивает в мою сторону, даже не взглянув. Осуждает? Дьявол, парень, что с тобой? Будто не ты продавал с Яном мою машину и не просил выиграть тебе денег! Уверена, здесь твою задницу поджаривали. И при всем при этом он меня даже не дожидается! Едва часы успеваю на запястье застегнуть, чтобы броситься следом.

— Эй, Сантино. Ты это куда? Думаешь, Ян не свалил с какой-нибудь грудастой девицей, и я тут в безопасности с этим…

— Мне похрен, — бросает коротко.

— Нет, похрен тебе будет, когда довезешь меня до дома. Раз уж ты продал мою маши…

— У тебя есть брат, вот с ним и обсуждай вопросы дележки движимости.

— Эй! — от такой наглости даже слова сразу не находятся. Выскакиваю на морозную улицу, на ходу натягивая куртку. — Похрен, говоришь? Так что ж ты меня так отчаянно пинал?

Молча грузит кейс в багажник. А я никак не могу понять, что мне делать с ним. И отчего я не плюю на мнение этого парня. Надо ведь уезжать, да побыстрее, да хоть на такси, раз он отказывается везти меня домой… но иначе никак не могу.

— Слушай, Сантино… — подхожу к нему, намеренно вторгаясь в личное пространство.

Мне только и нужно-то, что чуточку доверия, однако это выходит боком, когда меня вдруг хватают и отставляют в сторону, как куклу, загородившую проход.

— По паспорту я Арсений Каримов, запомнила? — бросает он раздраженно, сбивая меня с толку.

Не поняла, почему я на особом счету, если все остальные зовут его дурацким прозвищем… Что ж, мне все равно.

— Хорошо, Арсений, — отвечаю тихо, стараюсь не разозлить его сильнее. Он действительно злится. Это видно по глазам, по пульсирующей жилке на виске… — Я бы не проиграла. Я никогда не проигрываю. Ни разу.

— Господи, девочка, да даже если так, тебя в теплице, что ли, вырастили? — спрашивает он, усмехаясь. — У него же была вторая колода. Он с тобой разговаривал, только чтобы карты нужные достать!

Новость обескураживает, но, проморгавшись, пытаюсь возразить:

— Почему ты не сказал?

— Потому что у меня нет в кармане папы, который является стопроцентной защитой от простреленной башки. Являясь на чужую территорию, будь готов играть по их правилам. Или быстро окажешься в переулке с тремя вооруженными ублюдками. Я не собираюсь вешать себе на шею еще и ваши с братцем проблемы. Если для тебя торговать собой — норма, то я умываю руки.

Так хочется наорать на него, но в этот момент дверь открывается, и по-паспорту-Арсений от меня стремительно отходит, вспомнив о том, что нас сейчас убивать начнут.

— В машину, — коротко командует.

Честно говоря, рассчитывала, что у него проснулась совесть, но я за свою выходку далеко не прощена, и пока Арсений ведет машину, я, за неимением другого занятия, страдаю от незавершенности разговора. И смолчала бы, если бы не являлась женщиной…

— А мне кому волосы выдрать? — спрашиваю.

— Что?

— Мы с тобой о вечной верности друг другу не договаривались, но поскольку ты считаешь себя вправе ревновать, то и я интересуюсь: с кем ты успел за время, прошедшее с той ночи, переспать? Ты ведь не надеешься, что ответная истерика заставит тебя ждать?

Но меня игнорируют, и даже более ли менее логичное объяснение собственному поведению находят:

— Сижу вот и прикидываю, со сколькими Григориями надо было переспать, чтобы каждый извращенец этого города знал о твоем шраме. Результат неутешителен.

— Ах вот оно что… — тяну задумчиво, вот только не верю, что он честен со мной. Что ж, как бы то ни было, играть всегда приходится тем, что сдали. — Значит, ты шовинист. Сторонник политики двойных стандартов. Сам спишь с первой встречной, а меня осуждаешь. Да, связаться с таким я могла только в свой звездный час, — говорю и закусываю костяшки пальцев, пока не скатилась до самого что ни на есть базарного выяснения отношений, как какая-то разобиженная глуповатая подружка. Я ему никто. Никто! И не стану оправдываться. Я вообще ничего ему не должна, разве что наоборот, притом в двукратном размере. И вообще, это он меня звал, не наоборот… — Как ты нашел моего брата?

— Никак. Это он меня нашел. Те трое навели.

Разговор себя исчерпывает, сменяясь обыкновенной обидой. Проезжаем еще несколько перекрестков, как вдруг он сворачивает в какие-то дворы. Оглядываюсь. На мой район совсем не похоже, где мы вообще?

— Куда ты меня привез?

— Я не вез тебя никуда. Я ехал домой. И теперь умываю руки. Здесь за тобой никто не охотится, а на такси, уверен, у тебя наскребется. Ты же у нас девочка золотая.

— Ты издеваешься?

Нет, он не издевается — он выходит из машины. Выскакиваю следом, вообще не представляя, как отсюда добираться. Темно, фонари… Ну, фонари — как всегда в России: как только подходишь — выключится, если уже не перегорели. И вокруг сплошные дома. Я даже не запомнила наш маршрут. А мы здорово, кстати сказать, попетляли в жилом массиве.

— Отвези меня домой! Я тебе пять миллионов выиграла! — восклицаю, указывая на кейс, который он уже вытаскивает из багажника.

— Ах да, спасибо, что согласилась поставить на кон себя ради моего финансового благополучия. Но добирайся как хочешь. Я тебе ничего не обещал.

— Слушай, ты охренел, Арсений, который по паспорту?! — решительно преграждаю я ему дорогу. — Мне сказали, что эти деньги — вопрос жизни и смерти!

— Разве что твоего авто. И я, и твой братец, как ты имела честь удостовериться, здравствуют. Зря напрягалась и обольщалась, сочувствую.

Не выдержав, очень даже бесчестно хватаю его за больную руку. Она еще должна болеть… И правда, болит. Арсений аж рычит, пытается сбросить мою ладонь, но толком сделать ничего не может, ведь для этого нужно швырнуть на землю вожделенные денежки, а на такой подвиг этот… гхм, не способен.

— Ублюдок! — резко отпустив его руку, толкаю в грудь. От неожиданности он отступает на пару шагов. — У тебя нет никакого права вешать на меня ярлыки! Поверить не могу, что позволила тебе меня трахать. Надо было оставить тебя подыхать в том темном переулке! Что ж, умнее буду. — И чисто по-женски переключаюсь на иное: — Где ключи от машины? Отдавай.

— Отвали, Жен.

— О, как мы заговорили. Из грязной шлюшки превратилась в Жен? — Каждое его слово точно новый литр керосина, снова и снова взрывает во мне что-то, заставляя изрыгать огонь. — Отдай ключи! Я не поеду из хрен-знает-откуда черт-знает-на-каком-такси. Отдавай ключи! Ты мне должен!