Книга Вера для чемпиона, страница 52 – Дасти Винд

- Ты очень внимательна к людям. Миш, ты поэтому так за нее зацепился? - Соня снова подмигнула мне. - Осторожней, Вера, Михаэль у нас иногда сильно вредничает .

- Сонь, сядь уже и пей чай.

- Да стой! Я вам подарки ещё не отдала, - Соня протолкнулась к пакету и принялась выуживать оттуда свертки. - Бабуль, это новые очки, линзы по твоему рецепту.

- Спасибо, Соня. Из моего любимого салона?

- Конечно! Открой футляр. Видишь, в роговой оправе.

- Очень красиво. Спасибо.

- Не оденешь?

- Позже.

Соня закусила губу, пожала плечами и снова полезла в пакет.

- Вера - набор красок и палитра.

Я замялась.

- Соня, это очень дорогой подарок.

- А ты - замечательный человек. Лучший здесь. Бери, пожалуйста.

От уточнения про "здесь" мне стало неудобно. Я взяла коробку и, положив ее на колени, решила не открывать рот до конца представления.

- А это... - Соня выудила на свет зеленую пачку чая. - Тебе, братик. Успокаивающий. Заваривай перед сном. Или лучше с утра. И пей весь день.

- Соня, что ты опять натворила? - сухо спросила Маргарита Васильевна. - К чему этот цирк?

- Цирк? Нет, бабуль. Я ничего плохого не делала. И, кстати, не пересылай мне больше денег. Я неплохо заработала в этом месяце. Надолго хватит. До выставки.

Княгиня нахмурилась.

- Что случилось, Соня?

- Да ничего. Взяла и заработала. Что тут удивительного? Ну, мне пора.

- Соня, - дорогу ей преградил Михаил. - Куда ты опять влипла?

Художница подняла на него глаза и тихо, ровно ответила:

- Я никуда не влипаю.

- Ты уверена? Не как в прошлый раз?

- Когда ты избил ни в чем не повинного человека?

- Не повинного? Он тебя подставить хотел. Под статью. Ты забыла?

- Не забыла. И как ты его башкой об стену бил - тоже помню.

- Хватит! - резко оборвала их княгиня . - Соня, у тебя все хорошо?

- Да! И я опаздываю на свое "хорошо"! Я попозже обязательно приеду.

- Я буду тебя ждать, - Маргарита Васильевна кивнула внуку. - Миша, уйди с дороги.

Михаил, смерив сестру хмурым взглядом, отступил в сторону. Соня в дверях обернулась. Грустно посмотрела на брата и ладошкой похлопала его по груди.

- Извини, Миш. Но ты сам виноват.

Он ей ничего не ответил - сделал вид, что ничего не слышит. Соня вздохнула и помахала нам.

- Пока, ба. Пока, Вера.

- Пока, - эхом отозвалась я, и в столовой надолго воцарилась тишина. Со двора было слышно, как скрепят на колее шины.

Михаил протер лицо руками. Княгиня взяла чашку с чаем и, поднося ее к губам, произнесла спокойно:

- Оставь ее в покое, пожалуйста.

- Она опять что-то придумала, - Миша обошел стол и занял свое место. - Я не понимаю, как с ней себя вести. Она - дура.

- Миша, хватит. Она разберется сама.

- А если нет?

- Значит, разберусь я.

- Тебе это надо?

- Надо. Тебе не надо.

Михаил раздул ноздри, искоса посмотрел на бабушку, которая с невозмутимым видом пила чай.

- Она живет за твой счет.

- Это мои деньги и мое дело. Не твое.

- Ясно, - Михаил, не успев сесть, оттолкнулся от стола и встал. - Пойду, пройдусь.

Маргарита Васильевна промолчала, но когда внук вышел, вздохнула и отставила чашку.

- Извини, Вера. Мне неприятно, что все это произошло у тебя на глазах.

- Это семья, - я пожала плечами. - Большая семья.

- Да... Брошенная семья.

- Мне жаль Соню, - осторожно заметила я. - Она всегда такая потерянная. Но старается быть веселой и радовать окружающих.

Правда, не сегодня. Напускное высокомерие совсем не вязалось с ее обычной жизнерадостностью и простотой.

- Мне тоже ее жаль. Но она не позволяет себя любить. А я не могла стать ей матерью.

- И не должны были.

- Она любит отца, который ушел от них. Она любит маму, которая их бросила. А меня она не приняла и не принимает. Я старалась, а потом устала. Я не могу любить ее так, как она этого хочет. А иная любовь ей не нужна.

- Со временем она все поймет, - мягко заметила я.

- Ей будет очень больно, если она поймет это слишком поздно, - грустно улыбнувшись, заметила княгиня. - Спасибо за завтрак.

- Вы хотите прогуляться?

- Нет. Лучше почитаем. Что-нибудь из нового. Мне нужно отвелчься.

Мы поднялись, и Маргарита Васильевна взяла футляр с новыми очками.

* * *

Выйдя из медцентра, я быстро спустилась по лестнице, за последней ступенькой перепрыгнула лужу и, остановившись, обернулась.

Сегодня Маргарита Васильевна была спокойна. Внешне, конечно, но держалась она хорошо. По дороге до клиники мы разговаривали о родном городе, вспоминали памятные места. У меня их оказалось не так много. Если честно, я вообще не помнила, когда последний раз гуляла по городу просто так, без цели. Княгиню это поразило.

- Ты не перестаешь удивлять меня, Вера. Ты многое пережила, но стоит ли так отгораживаться от жизни? Прикрываться чужими судьбами?

- Я ничем не прикрываюсь, - я пожала плечами. - Просто нашла свое призвание.

- Ладно. Не буду спорить.

Мы долго ехали молча и только у самой клиники Маргарита Васильевна вновь заговорила:

- Я практически уверена, что диагноз подтвердится. Мне немного страшно, но больше того - обидно. Что бы ни случилось - у меня всегда была я. Глупо жаловаться на болезнь в восемьдесят лет не бедной, не тусклой и не одинокой жизни, но сейчас я хочу. Обидно - столько сделать и к этому прийти. К немощности и слабоумию.

Ничего не ответив, я припарковалась напротив здания клиники и, вздохнув, посмотрела на княгиню в зеркало заднего вида.

- Моя бабушка умерла, когда мне было девятнадцать. Я долго болела, и она сидела со мной, не отходила ни на минуту и всегда поддерживала и буквально, и морально. На свои болячки не обращала внимания. А когда я встала на ноги, слегла она. Онкология, вовремя не выявленная, убивает быстро и мучительно. Я была при ней, и дома, и в хосписе, куда пошла добровольцем. Когда не помогала бабушке, помогала другим. Там были люди много моложе ее, жалевшие не о том что прошло, а то, чего не будет.

Маргарита Васильевна нахмурилась.

- Я думала об этом, когда восстанавливалась после инсульта. Удивлялась, обижалась, паниковала - почему со мной и так рано. Ведь столько всего требовалось сделать, стольким я была нужна, - она отвернулась к окну. - Обидно... Да нет... Уже не обидно. Я все сделала, как должно. Теперь очередь других.