Книга Вера для чемпиона, страница 70 – Дасти Винд

- То, что свои душевные расстройства она привыкла лечить сексом с чужими мужиками. Это нормально?

- Если это зависимость - то нет.

- Я откуда знаю, зависимость это или что другое, - Миша начинал злиться. - И  постоянного парня она себе завести не может. Потому что, когда ссориться с кем-то, кто мог бы таким быть, ищет тех, кто таким точно стать не может.

- Просто ещё не нашла того, от которого не захочется бежать, - заметила я.

- Женская солидарность?

Я молча пожала плечами. Скорее, нежелание копаться в душе другого человека, потому что в своей, оказывается, тот ещё бардак. Но подобным образом я ответить Мише, конечно, не могла. Поэтому промолчала, воспользовавшись действенным способом Белоозеровых уходить от прямого ответа.

Михаил кашлянул и спросил:

- Не хочешь вечером сходить куда-нибудь?

Ничем хорошим наши прогулки обычно не заканчивались.

- Может, просто посидим дома? - вопросом на вопрос ответила я. - Сделаю что-нибудь на ужин. Есть предложения?

- Нет, - отстранено произнес Михаил. - Никаких предложений у меня больше нет...

В доме я быстро отстранилась от самокопания и обдумывания смысла фраз. Занялась делами - убрала второй этаж, сняла занавеси в спальнях, чтобы постирать, потом села разбирать счета. Заказала выписки, составила список продуктов, вычесала Мозеса. День пролетел просто и полезно. К вечеру я приготовила ужин - мясо, запеченное с овощами, пару легких салатов и свежий яблочный сок. Это занятие дало мне ощущение уюта, постоянства и домашнего счастья, в котором есть, кого ждать. Но в начале восьмого позвонил Михаил, сказал, что приедет поздно и на ужин не успеет. В одиночестве я ограничилась салатом, но мясо все же не убрала, подумав, что Миша вернется голодным.

Чуть позже я поднялась к себе, решив лечь пораньше, и увидела на тумбочке снимок имения. Даже не взяв его в руки, сразу полезла за мольбертом.

Когда приехал Михаил, я уже заканчивала с эскизом. Рисовать мне было удобно на веранде, поэтому Миша нашел меня быстро.

- Я думал, ждать не будешь.

Я бросила взгляд на часы - начало первого. Ох, зря я так экспериментировала с режимом.

- Захотелось порисовать. Вот, - я отступила.

Миша, затаив дыхание, подошел ко мне.

- И как можно уметь такое... Для меня рисование - нечто запредельное.

- Нравится?

- Дух захватывает, - Михаил коснулся одной из колонн. - Ещё не в цвете, но уже как настоящее. Бабушка будет в восторге.

- Спасибо. Будешь ужинать?

- Нет, спасибо. Я перекусил по дороге.

Я вздохнула и отвернулась к рисунку.

Миша сел на кушетку.

- Хочешь новость?

- Давай, - меланхолично ответила я.

- Я днем все-таки заехал к Соне. И встретил у нее Андрея. Короче, как бы они ни выкаблучивались, но все предельно ясно.

Я покачала головой - Андрей дождался момента, но мне думалось, что не совсем того, который был ему нужен. Михаил истрактовал мое движение по-своему.

- Не ревнуешь?

- Кого? Андрея?

- Вы не так давно были вместе...

- Да не были мы вместе. И ревновать тут нечего. Мои отношения с ним - это вообще не отношения.

- Серьезно?

Я покосилась на собеседника:

- То есть для себя ты допускаешь секс без обязательств, а для других - нет?

- Хм... Я знаю женщин, которые живут по такому принципу. И ты не одна из них.

- Мне тридцать. Я никогда не любила. Но это не значит, что мне не была нужна... Как ты это назвал сегодня? Разрядка.

- Ага, теперь понятно.

Я обернулась.

- Что понятно?

- Что ты девственница.

Я не сдержала натянутого смешка.

- Это в каком смысле?

- В смысле признания. А первый раз - это всегда сложно. Особенно в тридцать лет.

Я поджала уголки губ и уперла руки в бока.

- Ты меня провоцируешь?

- Да, - без тени сомнения ответил Михаил.

- Зачем?

- Потому что хочу знать - настолько же ты моя, насколько я твой.

- Прямо сейчас?

Он вглядывался в мое лицо так долго, что мне стало неуютно.

- Разве я самолет, чтобы так меня опасаться? - наконец, тихо спросил Михаил. - Аналогия не очень.

- Прости.

- Послушай, - я замялась, пытаясь подобрать слова. - Дело в том... Понимаешь, последние лет десять я говорила "люблю" только снимкам на могильных плитах и... Это все так... сложно...

Мне хотелось объяснить Мише, что дело больше во мне, чем в нем, да так, чтобы он не обиделся, но и не подумал, что я всего лишь трушу. Но объяснения не потребовались.

Он резко поднялся и, приложив палец к моим губам, оборвал поток моих запинок.

- Не говори. Не говори ничего. Прости мой эгоизм, прости мои требования. Просто знай, что я у тебя есть. Каким бы я не был.

- Миша, - я потянулась к нему и обняла, а Михаил крепко прижал меня к себе. - Я, правда...

- Всему свое время, - снова перебил меня он.

Я кивнула и закрыла глаза, теряясь в теплоте его объятий. Слова на этот миг стали лишними, хотя именно теперь я могла прокричать их в полный голос.

Могла, но не стала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Две недели одиноких дней и уютных ночей длились удивительно долго потому, что большую часть суток мне нечем было заняться. Я вычистила дом от чердака до подвала, я оплатила счета и подшила выписки, я выбила все ковры и перестирала все занавески, я убралась даже в гараже, почти закончила картину и... получила свободное время в одиночестве. Я читала книги, смотрела телевизор, слушала музыку, но стоило только почувствовать тишину, как в голову начинала лезть всякая чушь. Я все время вспоминала бабушку, она снилась мне едва ли не каждую ночь - и я просыпалась с тоскливым сожалением, что наши встречи - лишь результат работы моего мозга, а не доказательство того, что все ушедшие близкие живут где-то до сих пор. Я бы и привидениями была рада - только не пустоте заброшенных комнат.