Книга Холодная, страница 65 – Инна Инфинити

— Блеать, Макс, ты... — Кузнецов обрывает его на полуслове. Он зол. — Ты нам все обломал!

Самойлов смотрит на Егора с вызовом.

— Что обломал?

Несколько секунд они сверлят друг друга глазами, пока Кузнецов не сдаётся. Он шумно выдыхает и машет рукой:

— Ладно. Ничего. — Разворачивается и выходит из кухни.

Я слышу, как Егор поднимается по лестнице в мою комнату. Но я не иду за ним. Я так и остаюсь в дверях, продолжая смотреть на Максима. Он медленно подходит ко мне вплотную.

— Ты ведь это специально, да? — говорю ему с усмешкой.

— Да.

— Зачем? Ты ведь обещал уйти.

— Обещал. Но когда представляю тебя с ним, мне сносит крышу. — Максим подносит к моему лицу ладонь и мягко гладит по щеке. Почти шепотом продолжает. — Пожалуйста, не делай это. С ним.

От прикосновения Максима сердце начинает предательски колотиться, а воздух в лёгких заканчивается. Он снова сломал мою броню.

— Я прошу тебя, Кристина.

— У тебя же есть Оля, — я хочу сказать это, как можно ровнее, но сарказм все равно пробивается наружу.

Он отрицательно качает головой.

— У нас с ней ничего серьезного. Я хочу только одну девушку.

Я ничего ему не отвечаю. Разворачиваюсь и ухожу наверх.

Егор лежит на моей кровати, смотря в потолок.

— О чем ты с ним говорила? — спрашивает, не переводя на меня взгляд.

— Сказала, что он полный придурок, и я его ненавижу.

— Ясно.

Я опускаюсь на кровать рядом с ним. Тоже поднимаю глаза в потолок. Мы оба молчим, понимая, что момент упущен.

Минут через пять Егор встает, находит футболку и натягивает на себя. Опускается на локоть рядом со мной, другой рукой поворачивая мое лицо к себе.

— Малыш, я люблю тебя. Мы обязательно все сделаем. Может, даже хорошо, что сейчас не получилось. Это было бы слишком обычно. А я хочу, чтобы твой первый раз был особенным. Может, съездим куда-нибудь на выходные?

— Может, — отвечаю Егору бесцветным голосом.

— Хорошо, — Кузнецов мне мягко улыбается. Целует губы и встает, чтобы уйти. — Я тогда подумаю, куда нам съездить.

— Ага.

Егор уходит, а я понимаю, что никуда с ним не поеду. Я ведь на самом деле тоже хочу только одного мужчину. Того, кто почти ежедневно причиняет мне боль.

— Кристина, что в письме из Гарварда? — сходу начинает отец, когда я еще даже не успела сесть на своё место за кухонным столом. Сегодня они с Еленой ровно к ужину.

— Вызывают на собеседование.

— Когда?

— 10 мая.

— Еще есть время подготовиться, это хорошо. Я поеду с тобой. И готовить к собеседованию тебя тоже буду я.

Меня немного удивило такое рвение отца.

— Пап, а у тебя точно есть время?

— Для такого дела найду.

— А как ты будешь меня готовить? Откуда нам знать, о чем они будут меня спрашивать.

Отец хмыкнул.

— Это же американцы. Их волнует примерно один круг тем. Права геев, лесбиянок и негров, харассмент, толерантность, расизм.

— Ясно, — я утыкаюсь в свою тарелку.

Несколько минут мы все едим молча. Я периодически ловлю на себе задумчивый и пристальный взгляд папы. Замечаю, что такой же он кидает на Максима.

— Кристина, а что по второму пункту моего сообщения? Какое решение ты приняла?

Моим первым порывом было застыть на месте с поднесённой ко рту вилкой. Но ни в коем случае нельзя показывать отцу, что его вопрос застал меня врасплох. Он делает это специально. Еще раз заставляет выбирать в присутствии Максима. Ни он, ни его мама не понимают, о чем меня сейчас спрашивает отец, поэтому спокойно продолжают орудовать приборами.

Я пристально смотрю отцу в глаза. Он меня испытывает.

— Я выбираю Гарвард, папа, — отвечаю, как можно более невозмутимо, — главное теперь, чтобы Гарвард выбрал меня.

Вторую часть моего предложения отец пропускает мимо ушей.

— Ты хорошо подумала? От таких решений зависит дальнейшая жизнь. И не только твоя.

На последних словах папа делает акцент. Мы все еще боремся с ним взглядами. Он все еще даёт мне шанс передумать. Но я могу сделать это только сейчас. Потом он мне не позволит отказаться от своего решения. У меня нет права на ошибку.

Я аккуратно отворачиваю голову от отца в сторону Максима. Жадно смотрю на него будто в последний раз. Он вяло ковыряет в тарелке, явно погруженный в какие-то мысли. Наверняка думает о сегодняшнем.

Я тоже мысленно возвращаюсь к событиям этого дня. Максим в моей комнате, отчаянно прижимает меня к себе. Аккуратно целует и обещает уйти навсегда. А уже через час устраивает на кухне пожар, чтобы оторвать меня от Егора. Просит не отдавать ему единственное чистое, что еще во мне осталось — мою невинность.

Вот только и сам он ее никогда не возьмёт. Ведь Егор его друг. И наши родители женятся. Какой ужас! Разве можно увести у друга девушку? Разве можно желать дочь отчима? Как же после этого смотреть им в глаза!

Я ненавижу его за это.

И все равно люблю.

Мой герой. Он навсегда останется им для меня. Только в его присутствии моя маска может трещать по швам. Только в его присутствии моя броня может распадаться на мелкие осколки. Только с ним я могу быть настоящей.

Только ему я могу проиграть.

Кажется, я затягиваю с ответом. Мы так и сидим: папа пристально смотрит на меня, я на Максима, а Максим в тарелку. Елена окидывает нас взглядами, но явно не понимает, что сейчас происходит.

Я поворачиваю голову к отцу. Секунду медлю с ответом, но в итоге произношу слово, от которого мне потом нельзя будет отказаться. Отец не даст.

— Гарвард.

Секунда, две, три.

Отец молчит. У меня еще есть шанс передумать.

— Хорошо, — наконец говорит он. — Ты сделала свой окончательный выбор.

Я утыкаюсь обратно в тарелку, пытаясь унять дрожь. Я только что отказалась от Максима. От надежды на совместное счастье с ним. Выбор сделан, назад пути не будет.

Хотя... Нет, это не я отказалась от Максима. Он первый отказался от меня. Из-за своей правильности, из-за своей морали. Растоптал то хрупкое, что между нами появилось.

А еще он совсем-совсем не помнит ту маленькую девочку, которую однажды спас от злых мальчишек. Хотя в новогоднюю ночь у него случилось дежавю. И я в детстве на фотографии показалась ему знакомой. Значит, не все потеряно. Он еще может меня вспомнить.

Вот только мне это уже не нужно. Я выбрала. Я уезжаю.