Книга Социальные сети, страница 52 – Юлия Кова

— Дани, куда твои свитера положить?

— Куда хочешь. Иди сюда, Эль.

Эль просияла и, отложив стопку вещей, шагнула в его объятия.

— Пойдем в постель или пойдем гулять? — Даниэль потёрся носом о её макушку.

— Гулять, — сконфузилась Эль. Потом, боясь, что обидела своего Дани, Эль взяла его ладонь и нежно её поцеловала. — Я так сильно люблю тебя, — прошептала Эль. Даниэль ничего не ответил.

«Дани не любит меня… Ну и что, зато он всегда будет рядом», — привычно утешила себя Эль и еле слышно вздохнула. Наблюдая за ней, Даниэль хотел что-то сказать, но передумал. Он протянул Эль её тёплую куртку. Одевшись, молодые люди вышли из коттеджа, взялись за руки и отправились в сторону берега. За ледяными валунами скал разгорался закат, перламутрово-красный. Эль и Дани шли по узкой тропе, занесённой искрящимся снегом, и наслаждались своей близостью. Даниэль что-то рассказывал, когда высоко в небе раздался звонкий колокольный перезвон. Эль замерла и задрала вверх голову. Даниэль проследил за взглядом сестры и увидел, как в последних лучах зимнего солнца в синем небе блеснул и растаял маленький золотой крест на круглой, напоминающей перевернутую луковку, крыше.

— Что это? — удивился Даниэль. Он не видел православного храма никогда в жизни.

— Это? А я тебе не скажу, — хитро улыбнулась Эль. — Пойдем туда, и ты сам все увидишь.

— Ну, пойдем, — покорно согласился Даниэль, и Эль весело потащила его вверх по скалистой дороге. Дани всё еще шутил над Эль, неуклюже балансирующей на ледяных ступенях скалистой тропы, когда он и она добрались до церкви. Смех Даниэля оборвался, взгляд потемнел: он прочитал надпись, высеченную на ажурных воротах. Почувствовав западню, Даниэль нахмурился и выпустил руку Эль. — Дани, ты что? — испугалась она.

— Зачем ты сюда привела меня? Разве нам было плохо? — Яркие, живые, солнечные глаза Даниэля сверкнули гневом, и Эль подумала, что сейчас её Дани очень напоминает загнанного в ловушку зверя.

— Дани, послушай, это же так, ничего. Это же православный храм Святой Девы Марии, — трусливо сглотнув, сбивчиво начала Эль. — А дева Мария — это моя небесная покровительница… Я тоже, как и она, родилась восьмого сентября. На один день позже Елизаветы Первой. Папа поэтому и называл меня принцессой. Он как-то рассказывал, что меня крестили здесь, вот я и решила, что ты мог бы тоже…

— Что? — не веря услышанному, распахнул глаза Даниэль.

Эль со страха моргнула. Обозрев вытянутую в струнку Эль, Даниэль перевёл хмурый взгляд на православную церковь, рядом с которой собирались монахини и немногочисленные прихожане. У людей были одухотворенные лица — они ждали единения со своим христианским Богом.

Дани Эль-Каед бросил на Эль злобный взгляд.

— Эль, дьявол тебя раздери, да ты же специально попросила меня привезти тебя в Колчестер, так? — осенило его. — Эль, зачем? — спросил он гнетущим шёпотом. — Эль, за что? Ведь всё же было нормально…

Кусая губы, Эль шагнула к нему. Даниэль отшатнулся.

— Дани, — Эль побледнела, — послушай, ну что же в этом плохого? — Эль попыталась взять Даниэля за руку. — Пойдем со мной, я прошу. Пойдём, ну, пожалуйста. — Но Даниэль вывернулся и отрицательно покачал головой. — Ну, ради меня, Дани…

Даниэль прищурился.

— Послушай меня, Эль, — холодно ответил он, — и послушай внимательно. Я уже однажды объяснял тебе, кто я — и что я воспитан совсем в другой вере. И это вера — мой Бог. А то, куда ты привела меня, для меня shirk, haram — табу, запрет. Есть вещи, для меня невозможные.

— Дани…

— Эль, ради тебя я пожертвовал почти всем. Оставь мне хотя бы веру.

Даниэль отвернулся. Пристыженная Эль смутилась:

— Прости, Дани, я. я не подумала. Я не хотела. Можно, я только схожу в церковь и сразу же вернусь. Всего пять минут, ладно?

Даниэль пожал плечами:

— Твоё право, Эль.

Поминутно оглядываясь на него, Эль исчезла за воротами храма.

А Даниэль медленно прошёлся вниз по скрипучей дорожке.

Добрался до пологой тропинки, ведущей к обрыву, заглянул в него, поёжился и вернулся обратно. Посмотрев на отпечатки своих подошв на снегу, поднял вверх голову и заглянул в синее небо. Там жил грозный Бог его матери, Мив-Шер. «А что, если бы Аллах сейчас забрал мою жизнь, — вдруг спросил себя Даниэль, — но перед этим предложил бы мне выбрать последнее воспоминание — то о чём бы я попросил Его?». И перед мысленным взглядом Дани возникло то, что давным-давно впечаталось в его сетчатку. Взгляд Эль, когда она смотрела на него в их первый день в Оксфорде. И улыбка Эль, когда они были вместе в первый раз, и он обещал защищать её.

Они были вместе вопреки всему. Разделить их могла только вера.

Точно предрекая неизбежный конец их отношениям, яростный порыв ветра сдул снег с купола церкви и швырнул горсть колючих снежинок прямо в лицо юноши. Дани очнулся и почувствовал, что продрог. Он огляделся вокруг и в полной мере ощутил своё одиночество. Впервые перед Даниэлем открылась простая истина, которою он избегал. И Даниэль вдруг понял, что рано или поздно, но Эль захочет иметь мужа, семью, ребёнка. Но для него их брак невозможен. И тогда Эль уйдет. А он, защищая веру, останется совсем один и будет умирать без Эль от отчаяния. Даниэль вздрогнул, представив свой мир, но уже без Эль. В этот миг ему в спину угодил увесистый снежок. Даниэль развернулся и увидел смеющуюся Эль, застывшую у ажурной решётки. Задорно улыбаясь, девушка ловко лепила второй снежок, собираясь запустить им в Дани. В этот миг заходящее солнце осветило крест на куполе церкви, счастливое лицо Эль, и Даниэль замер.

«Как же я раньше этого не понял? — подумал он, — это же так просто».

Даниэль стоял и смотрел на Эль, когда та шутливо замахнулась в него снежным колобком. Он не отвёл глаз, когда девушка швырнула снежок и попала ему в колено. Даниэль продолжал смотреть на Эль, когда та, почуяв неладное, подбежала к нему:

— Дани, что я тебе сделала?

— Ana bahebak Elle, — произнёс тихо он.

Эль вздрогнула и, не веря ушам, распахнула глаза:

— Что?

— Эль, ты же слышала.

— Я… Дани, я не поняла, что ты сказал. Повтори.

Это его отрезвило. Даниэль хмыкнул:

— Ага, «ты не поняла» … Эль, да я на что угодно поспорить готов, что вот эту фразу на арабском ты выучила первым делом… Давай, обманщица, переводи.

— Ты сказал…

— Ну — ну, смелей.

— Ты сказал… что ты меня любишь.

— Я и правда тебя люблю. Вот, что ты мне сделала.

Это был самый счастливый день в жизни Эль.

В конце апреля 1995 года Эль впервые почувствовала себя плохо: усталость, спазмы внизу живота, постоянная заложенность носа, «эмоциональные качели» и повышенная восприимчивость к запахам. «Это всё из-за сессий. Я просто устала», — беспечно подумала Эль, морщась, сползла с постели, и безмятежно отправилась в ванную. Вот здесь — то и произошло то, что заставило Эль побледнеть и заглянуть в аптеку, расположенную неподалеку от Риджент Стрит.