Онлайн книга «Сокрушительный удар»
— Это что такое?! Этот, другой голос был покрепче, а владелец его еще крепче. Сильные руки принялись оттаскивать от меня Файндейла, потом к ним присоединились другие, и когда я наконец сумел оторвать нос от соломы, то увидел, что трое мужчин пытаются удержать Файндейла, а Файндейл расшвыривает их, точно тюки с сеном. Он выскочил за дверь, мои спасители ринулись в погоню, и, когда я поднялся с колен на ноги, со мной осталась одна только Софи. — Спасибо! — от души сказал я. — Ты в порядке? — Да... похоже. Я наклонился и поднял вилы. — А это что такое? — Это он в меня бросил. Софи взглянула на острые, как стилеты, концы вил и содрогнулась. — Слава богу, что он промахнулся! — Хм... — Я разглядывал две небольшие дырки на боку анорака. Потом медленно расстегнул его и сунул руку за пазуху. — Он ведь промахнулся, да? — Софи внезапно обеспокоилась. — Нет, попал. Интересно, почему я еще жив? Я сказал это самым беспечным тоном, и Софи мне не поверила, но это была правда. Я ощущал боль от пореза, по боку ползла липкая струйка крови, но вилы не проникли ни в сердце, ни в легкие. А между тем они были брошены с достаточной силой, чтобы проткнуть меня насквозь... Лицо мое само собой расползлось в дурацкой ухмылке. — В чем дело? — спросила Софи. — Слава богу, что у меня этот привычный вывих... Вилы попали в бандаж! * * * К несчастью для Файндейла, на аукционе зачем-то присутствовали двое полицейских в патрульной машине. Когда полицейские увидели, как трое людей ловят четвертого, они помогли отловить беглеца — чисто по привычке. Когда подошли мы с Софи, Файндейл сидел в патрульной машине с одним из полицейских, а другой слушал трех свидетелей, утверждавших, что если Джонас Дерхем сейчас не при смерти, то только благодаря им. Я не стал с ними спорить. Софи, не теряя своего обычного самообладания, рассказала им о вилах, полицейский заглянул мне под анорак и велел зайти к врачу, а потом явиться в участок для дачи показаний. Я подумал, что повторится тогдашняя история с Керри. Вряд ли полицейские так легко поверят, что один и тот же человек дважды в течение полутора месяцев подвергся нападению в одном и том же месте. В ближайшем травмпункте выяснилось, что повреждения ограничились длинным порезом на ребрах. Доктор, девушка, которой не было еще тридцати, прозаично промыла рану и сказала, что десять дней тому назад ее вызывали к работнику с фермы, который пропорол себе вилами ногу насквозь. «Вместе с сапогом», — добавила она. Я расхохотался. Девушка сказала, что не видит в этом ничего смешного. Ноги у нее были великолепные, но чувства юмора никакого. Впрочем, мое веселье тоже поутихло, когда она показала мне пряжку моего бандажа, который она сняла, чтобы добраться до пореза. Пряжка была сильно погнута, и на ней четко виднелся след зубца вил. — Один зубец попал в пряжку. Другой попал в вас, но соскользнул вдоль ребра. Я бы сказала, что вам удивительно повезло. — Да, пожалуй, — скромно согласился я. Она залепила порез пластырем, сделала пару уколов от заражения, а денег не взяла. — Нам платит министерство здравоохранения, — сказала она столь сурово, словно предлагать деньги аморально. И протянула мне бандаж. — А почему вы не сделаете себе операцию? — Времени нет... А потом, у меня аллергия на больницы. Она окинула взглядом мою голую грудь и руки. — Но вам ведь уже приходилось бывать в больницах. У вас несколько переломов... — Было дело, — согласился я. Она вдруг позволила себе чуть заметно улыбнуться. — А, теперь я вас узнала! Я вас видела по телевизору. Я однажды ставила на вашу лошадь в Большом национальном, когда была еще студенткой. Выиграла шесть фунтов и купила на них книгу о заболеваниях крови. — Рад был помочь, — сказал я. — Я бы на вашем месте пару недель походила без бандажа, — сказала она. — А то он будет бередить рану. — Хорошо. Я поблагодарил девушку-доктора, оделся, забрал из приемной Софи, и мы поехали в полицейский участок. Софи снова попросили подождать. Она со вздохом уселась на предложенный ей стул и спросила, надолго ли я. — Возьми мою машину, — виновато сказал я. — Пройдись по магазинам. Или погуляй в Виндзорском парке. Софи обдумала эту мысль и повеселела. — Я вернусь через час. Полицейские собрались меня допрашивать, но я попросил разрешения сперва поговорить с Файндейлом. — Поговорить?! Ну... ни один закон этого не запрещает. Обвинение ему еще не предъявлено... Однако полицейские с сомнением покачали головами. — Он, знаете ли, очень агрессивен... Вы уверены, что вам это нужно? — Конечно! Они пожали плечами. — Тогда вам сюда. Файндейл был в маленькой, голой допросной. Стол, два деревянных стула, и все. Но Файндейл не сидел на стуле, а стоял посреди комнаты, стараясь держаться подальше от стен. Он все еще дрожал, точно натянутая струна, и левое нижнее веко у него судорожно подергивалось. Комната, стены которой до плеча были выкрашены коричневой, а выше — кремовой краской, была без окон и освещалась электрической лампочкой. На стуле у самой двери сидел бесстрастный молодой полисмен. Я попросил его и других оставить нас с Файндейлом наедине. — Мне, блин, с тобой говорить не о чем! — громко провозгласил Файндейл. Полицейские сказали, что это неблагоразумно с моей стороны, но в конце концов пожали плечами и удалились. — Садись, — сказал я, взяв один из стульев, стоявших у стола, и указав на другой. — Не хочу! — Не хочешь — как хочешь. Я достал сигареты и закурил. Рак легких, конечно, штука неприятная, но все же курить иногда полезно. Это успокаивает. Я глубоко затянулся. Файндейл принялся расхаживать взад-вперед резкими короткими шажками. — Я же говорил, что убью тебя! — Но не получилось. Тебе повезло. Он замер, как вкопанный. — Что ты сказал? — Если бы ты меня убил — сел бы лет на десять. — Оно того стоило! — Он снова принялся расхаживать взад-вперед. — Я вижу, Вик нашел себе другого помощника, — заметил я. Файндейл схватил стул и швырнул его в стену. Дверь немедленно открылась, и в комнату вбежал молодой полисмен. — Подождите, пожалуйста, — сказал я. — Мы только-только начали. |