Книга Вчера и завтра, страница 29 – Екатерина Глубокова, Наталия Полянская

Пару лет назад Наталья Федоровна заскучала и открыла в своей необъятной квартире пансион, классический европейский пансион с домашней едой и обедами за общим столом. Клиентов хватало, и Роман шутил, что мать снова превратила квартиру в коммуналку.

— А по телефону ты меня осчастливить задачами не можешь? Вряд ли я рано освобожусь, — попытался уклониться от личной встречи Березин.

— Начальник не должен подавать дурной пример подчиненным. Если рабочий день закончен, значит, он закончен, — отчеканила маман.

— Вероятно, — легко согласился Роман. — Так ты согласна только на личную встречу?

— Всегда так. Никакого уважения к родителям. Хорошо, я тебе на е-мейл скину паспортные данные новых потенциальных жильцов, ты их проверь, пожалуйста.

— Будет сделано.

— До свидания.

— Пока, мам.

Да, мать все та же железная леди, трудности ей нипочем. Все строго по порядку, все проверено, все взвешено, никаких упущений, никакой безалаберности.

— Роман Евгеньевич! — без стука заглянул в кабинет несчастный, как всегда, Виталик. — Можно мне уже домой?

— А что, рабочий день уже закончился?

— Нет, еще полчаса.

— Так вот тебе работа на эти полчаса, — Роман протянул пареньку папку с делом «О письмах с того света». — Занеси все это в компьютер — и можешь идти.

— Роман Евгеньевич! Здесь же на полчаса работы! Я в институт опоздаю! — заныл Виталик.

— Ничего, по переходам в метро бегом пробежишься, это полезно, — остался непреклонным Березин.

— У меня плоскостопие и близорукость, мне нельзя бегать! — надулся Виталик.

— Вот еще, придумал. Бегать можно всегда. Особенно, если спешишь.

— Хорошо вам говорить, сами на машине всегда… — обиделся подчиненный.

— Я уже старый, — вздохнул Березин. — Мне можно.

— Тут не поспоришь, — расстроился Виталик.

— Так и не спорь, иди работай, — строго приказал начальник.

Грустный Коледин побрел в свой закуток работать, Роман вышел следом и направился к стойке администратора.

— Юлька, отвечай, зачем ты мне работенку подкинула? Мне что, заняться больше нечем? — сурово вопросил он.

— Романчик Евгеньевич, душечка, я не специально! — Юлиана захлопала густо накрашенными ресницами.

— Еще бы специально! — хмыкнул Роман.

— Ой, ну не сердись, тебе полезно поработать! — промурлыкала девушка.

— Да? — поднял бровь Березин.

— А то совсем мхом покроешься, бумажки в кабинете перекладывать! — выдала мрачное предсказание Юлиана.

— Ты мне зубы-то не заговаривай, гражданка Семенова! — погрозил пальцем Березин. — Чистосердечное признание уменьшает вину.

— Но увеличивает срок, — хмыкнула Юлиана. — Знаю я ваши ментовские штучки.

Юлька была дочкой старого друга Романа, полковника милиции Василия Семенова.

— Я уже давно не служу в милиции, — отметил Березин.

— Менты бывшими не бывают, — фыркнула Юлька.

— Все-то ты знаешь, — покачал головой Роман. — Но признаться все равно придется. Чем ты тут занималась, когда назначала эту встречу? Не судьба была в расписание посмотреть?

— Ой, Роман Евгеньевич! Ну, миленький! Ногти я накрасила, нечем было книжечку полистать, а мальчики (мальчиками молоденькая Юлиана величала всех детективов, невзирая на возраст) к вечеру обычно возвращаются с разъездов, подумала, что кто-то будет…

— Все ясно. Безответственный ты человек, Юлька! — попенял Березин.

— Можно подумать! Ведь все вышло нормально! — обиделась Юлиана.

— Случайно вышло.

— Это судьба.

Роман обреченно вздохнул: переспорить молодое поколение — дело безнадежное.

— Но больше чтобы ногти на рабочем месте не красила! — предупредил он сотрудницу. — Премии лишу!

В это девушка, конечно же, не поверила, но раскаяние изобразила.

— Больше никогда не буду, Роман Евгеньевич! Никогда в жизни!

— Сотрудников строишь? — поинтересовался только что приехавший на лифте Игнат Соколов, заместитель Березина.

— Воспитываю, — поправил Роман.

— Бесполезно, — уведомил его Игнат. — Проще новых нанять.

— Ну, ты радикал! — усмехнулся Березин.

— Я реально смотрю на вещи. Или смирись — или ищи новую секретаршу.

— Я не секретарша! — возмутилась Юлиана. — Я администратор офиса!

— Те же яйца, вид сбоку, — отрезал Соколов.

— Неправда! — обиделась девушка. — Скажи ему, Роман Евгеньевич!

— Говорю, — сделал серьезное лицо Березин.

Юлиана закатила глаза и уставилась в компьютер, сделав вид, что работает. Роман чуть помедлил, но решил в сложные отношения заместителя и Юльки не встревать.

— Пойдем в кабинет, — хлопнул он по плечу Игната. — Надо обсудить одно дело.

— Ты опять решил сам поработать? — удивленно поднял седые брови Игнат, выслушав историю Дарьи Ларской. Соколов вообще был абсолютно седой, несмотря на то, что недавно отметил сорок вторую годовщину.

— Так получилось, — пожал плечами Роман.

— Ладно, это твое дело.

— Теперь мое. Только вот с какого конца подойти… Штампы почты — естественно, но там может быть куча писем в день проходит, никто и не вспомнит…

— Не уверен. Сейчас мало личных писем пишут, особенно в Москве. Может и удастся что выудить. — Игнат потер лоб и задумался. — Вообще странная какая-то история. Зачем кому-то тиранить вдову спустя некоторое время после смерти мужа?

— Ну, вариантов может быть масса — и это плохо. Трудно вычленить версии, их слишком много, а агентов мало. В принципе, один я. Ну, может, еще Витальку привлеку.

— Этот тебе поможет, конечно же. Он способен только бумажки перекладывать, — раскритиковал Коледина Соколов.

— Вот и посмотрим, на что он способен. Дело не опасное, просто хлопотное, пусть учится.

— Пусть, кто же запрещает, — согласился Игнат.

— А ты сам сейчас чем занимаешься? — поинтересовался Роман.

— Чем? Да, ерундой, но весьма прибыльной. Ищу собачку для одной старушки. — Соколов вытряхнул из пачки «Житан» сигарету, оторвал фильтр и закурил.

— И что? Плотно занят? — Роман придвинут поближе к заместителю пепельницу, а сам отодвинулся подальше, всегда ненавидел запах сигарет.

— Плотнее некуда. Бабуська богатенькая, а собачка у нее дворняжка, самая классическая, каких миллион. В ошейнике сбежала, но ведь и потерять его могла. Я этой старушенции уже всех двортерьеров местных предъявил, не признала ни одного. Вот и опрашиваю теперь все окрестности из-за этой сучки.