Книга Костяные корабли, страница 72 – Р. Дж. Баркер

Все вокруг стало шумом и яростью.

И Джорон потерял себя.

Он позволил страху, всегда остававшемуся с ним, взять над собой вверх, и тот вырвался из него в невнятных криках. В яростных ударах меча. В чистой, обжигающей ненависти к искаженным лицам, возникавшим перед ним. Отступать было некуда; он не мог убежать и чувствовал лишь то мгновение, в котором находился. Хриплые крики и свой поднимавшийся и опускавшийся тяжелый клинок. Брызги крови на собственной коже. Здесь уже не шла речь о мастерстве или умении, была лишь удача для тех, кто оставался в живых и смерть для других.

А потом все закончилось, и на окровавленной палубе перед ним возникла пустота. Рейдеры отступали, перебирались через поручни, обрубали веревки с крюками и садились на весла. Джорон оказался рядом с тяжело дышавшей Миас, лицо которой, сиявшее радостью битвы, было забрызгано кровью. И странное дело: он также ощущал ликование от того, что жив, яркое и болезненное – словно смотришь на Глаз Скирит, затмевающий мгновения смертельной опасности, мгновения, когда удары твоего меча вскрывают чужие тела, и ты видишь то, чего не следует видеть ни женщинам, ни мужчинам, – как внутренности человека вываливаются на палубу.

Он был жив.

– Может быть, нам следует утопить лодку, пока они не сбежали? – спросил Джорон.

– Нет, хранитель палубы, – ответила Миас. – Мы не будем их преследовать. Нам нужны вон те рейдеры. – Миас указала на четыре лодки, находившиеся далеко впереди и продолжавшие преследовать длинное тело в воде. – Наблюдатель! – закричала она. – Передай сигнал на «Жестокую воду» и «Оскаленный зуб», чтобы перехватили эту лодку. Не будем лишать их возможности стать частью нашей победы. Ничто так не сближает флот, как сражение, верно? – Услышав слово «победа», женщины и мужчины, стоявшие у поручней и остававшиеся на такелаже, начали подпрыгивать на месте и оглашать воздух радостными криками. – Кончайте шуметь, – крикнула Миас и, тяжело дыша, оперлась на окровавленный меч. – А теперь нам нужно очистить мою палубу от тел и посыпать ее песком, чтобы в него впиталась кровь. Мы еще не закончили.

Рейдеры гребли изо всех сил, и четыре флюк-лодки, выкрашенные в яркие цвета, мчались вслед за уходившим от них подводным существом. В каждой сидели рейдеры, вооруженные копьями. Джорон разглядел, что к поднятым копьям привязаны веревки.

– Неужели они рассчитывают, что копья могут причинить вред такому огромному существу? – спросил у Джорона подошедший курсер.

– Очевидно, могут, – ответил Джорон.

– Именно так делали в древние времена, Гость, – сказала старая женщина, Гаррийя, которую взяли на корабль по настоянию Меванса.

Она сильно горбилась, а ее одежда состояла из плохо подходивших ей обносков.

– Но даже ты не настолько стара, – сказал Джорон.

Кто-то передал ему чашку с водой, и он ее выпил, только сейчас почувствовав, какую сильную жажду испытывает и как пересохло у него в горле.

– Я знаю прошлое, – заявила старая женщина.

– Они использовали яд, – сказал Джорон. – Стреляли аракисиану в глаза, и он быстро умирал.

– И как они делали яд, Гость?

– Из самих существ, – ответил Джорон.

– В самом деле? – Гаррийя ухмыльнулась, не скрывая насмешки. – Но для этого оно должно было сначала умереть, верно?

– Может быть, они нашли мертвое существо, выброшенное на берег, – предположил Джорон.

– Может быть, им сначала требовалось узнать про яд и выяснить, как его использовать, Гость, – сказала Гаррийя.

– Меня зовут Джорон, – прошипел он, – и тебе следует называть меня «хранитель палубы».

Гаррийя шагнула к нему, и его ноздри наполнил ее запах – морские водоросли и песок, горячие ракушки, смешанный с легкой вонью протухшей рыбы. Она заговорила, и ее голос остановил Джорона, заставил замереть на месте. Его сознание заполнили картины.

Море кораблей, сотни флюк-лодок. На всех множество женщин и мужчин. А под ними огромное существо – каким-то образом знакомое и одновременно невероятно диковинное. Он видел его, видел острова и архипелаг, все сразу, словно летел над ними. И ему казалось, будто они ему знакомы – лодки, море, земля, – но лодки, море, земля были неправильными. Лодки – вовсе не флюк-лодки, острова – совсем не те, которые он знал, даже море слегка отличалось. Все немного не такое, каким ему следовало быть, но Джорон не понимал почему.

А потом все исчезло, но старая женщина продолжала говорить:

– Так охотились когда-то, – сказала она, – хотя четырех лодок недостаточно. И восьми недостаточно. Даже сотни лодок мало.

– Женщины и мужчины во флюк-лодках не могут… – начал Джорон, но смолк под взглядом старой женщины и мыслями о тех сценах, что промелькнули в его голове.

– Сотни кораблей, Гость, заполненных женщинами и мужчинами, или мужчинами и женщинами, и они бросали в зверей копья, которые привязывали к своим лодкам. Лодка за лодкой, за лодкой…

– Кейшан должен был убить их всех, – сказал Джорон.

– Да, многие умирали, очень многие. Но миллион булавочных уколов, в конце концов, тебя прикончит, то же самое происходило и с кейшанами.

Ее слова звучали у него в голове, образы вернулись, но были не столь же яркими, как раньше; пожалуй, именно так он видел истории, рассказанные ему отцом, – театр теней в глубине сознания.

– Полный решимости флот, в конце концов, одержит победу. А те, кто выживет, станут героями. Они приплывут домой с трупом зверя и продадут все, что им удастся. Охотники разбогатеют и будут радоваться, что больше им не придется охотиться. Другие станут смотреть на них голодными глазами и думать: Если бы на их месте был я… И в следующий раз, когда появится кейшан, все ринутся к лодкам, которые будут укреплены костями, охотников потребуется гораздо меньше, тем не менее многие погибнут. А потом не останется зверей, и они начнут охотиться на чужие богатства и вновь умирать, и богоптица посмеется над нашим безрассудством.

– Значит, нам не нужно тревожиться из-за четырех лодок, которые преследуют зверя? – спросил Джорон.

– Каждый булавочный укол ослабляет зверя, – ответила старая женщина, отвернулась от него и поспешно направилась к люку, ведущему на нижнюю палубу.

И прежде чем Джорон успел задать новый вопрос, Миас снова начала выкрикивать приказы.

– Передние луки, будьте готовы к стрельбе. Ветрогон, дай мне бриз; я догоню эти флюк-лодки прежде, чем они доберутся до вихрезмея.

Ветрогон поднялся с палубы уже не так легко, как прежде, и порывы вызванного им ветра не были столь же сильными.

Впрочем, у Джорона не было времени думать о ветрогоне; он спешил к дуголуку, выкрикивая на ходу команды и наблюдая за реакцией своего расчета. Оказавшись у лука, он посмотрел на лодки впереди. Быть может, они бежали от «Дитя приливов»? Или преследовали аракисиана? Но для Джорона это не имело значения, и он сосредоточился на лодке, находившейся со стороны его борта, – большой, выкрашенной в ярко-синий цвет с символом Старухи на парусах. Лодка была переполнена, и «Дитя приливов» быстро ее нагонял.