Книга Фандом, страница 37 – Анна Дэй

– Что вы делали там с мальчишкой? – вдруг спрашивает Эш.

– С кем? С Нейтом?

– Да, с тем парнишкой. Вы что-то читали вслух как раз перед появлением твоего полубога.

– Так, просто дурачились с братом.

Эш смотрит на меня, перебрасывая яблоко из руки в руку, словно что-то очень горячее или очень холодное.

– Вы как будто репетировали. А твой полубог произнёс некоторые из реплик, которые подавал тебе брат. – Эш вопросительно поднимает брови, ожидая ответа.

Правды я ему сказать не могу и потому меняю тему.

– Я так и не поблагодарила тебя за спасение… тогда, в городе.

– Ничего. Не мог же я позволить им тебя повесить. – Взяв корзину с яблоками, Эш переходит к другому дереву.

Я иду за ним, отчасти из-за корзины – надо же куда-то складывать яблоки, да и одиноко мне в этом тёмном саду среди теней. Стоя рядом с Эшем, я вижу тонкие тёмные волоски у него на руках, вставшие дыбом от холода.

– Ты спас нам жизнь. Спасибо, – говорю я.

Спрятав глаза за густыми ресницами, которые кажутся длиннее обычного в лунном свете, Эш грустно отвечает:

– Поверить не могу, что ты хочешь встречаться с гемом. После всего, что они с нами сделали.

Я вдруг вспоминаю картинку, увиденную сквозь туманное пластиковое окно в пропускном пункте, ту самую разорванную людскую цепь, и на глаза наворачиваются слёзы. Тряхнув головой, я прячу тяжёлое воспоминание подальше.

– Но Уиллоу не делал ничего такого. Нельзя обвинять его в чужих преступлениях.

Эш пристально смотрит мне прямо в лицо своими светло-голубыми глазами с чёрными кружочками зрачков.

– А кого можно обвинять? Никто, кроме гемов, не остановит варварских жестокостей, которые творятся повсюду.

Рассказать бы ему всё как есть, но это слишком рискованно. Ещё подумает, что я сошла с ума.

– Быть может, однажды Уиллоу так и поступит, если влюбится в девушку из дефов. Быть может, он и восстанет против несправедливости.

– О чём это ты?

Кажется, я проговорилась. Уж лучше просто собирать яблоки, притворяясь, что пронзительные голубые глаза не проникают мне в самое сердце. В книге в этой сцене Роза весело болтала с Эшем, обманывая, что когда-то работала в Полях. Ничего особенного, вежливые ответы на вопросы парня с грустными щенячьими глазами. Как бы вернуться к сюжету! Всё было бы гораздо проще.

– Ни о чём, – быстро отвечаю я. – Просто мысли вслух.

– Только смотри не угоди на виселицу, – советует Эш, взбираясь на дерево, чтобы собрать яблоки с верхних веток.

Запрокинув голову, я смотрю на него и ловлю сброшенные мне прямо в ладони плоды.

– Постараюсь, – беззастенчиво вру я в ответ.

– Знаешь, я тебя из одной петли вытащил не за тем, чтобы любоваться, как тебя всунут в другую. – Метким броском Эш отправляет яблоко точно в корзину. – Прямое попадание!

Утром Эш возвращается в город. Покорно сгорбившись, чтобы не выделяться среди других дефов, он ждёт своей очереди на автобус, так непохожий на весёлого Бельчонка, с которым мы ночью собирали яблоки.

Совершенно обессиленная, я взбираюсь на койку, прибитую к стене над койкой Нейта. Брат поднимает голову и спрашивает:

– Ну, как там Эш?

– Не знаю. Думаю, он меня ненавидит.

– Какая разница, нравишься ты ему или нет. Он всего лишь второстепенный персонаж. Нам надо, чтобы на тебя запал Уиллоу.

Конечно, Нейт прав, но для меня-то мнение Эша очень даже важно.

– Да, наверное, – рассеянно отвечаю я.

– Спи, Храброе сердце, завтра тебе нужно быть красивой, – похлопывает меня по руке Нейт.

Когда младший брат вот так заботится обо мне, губы сами расплываются в благодарной улыбке.

– Спасибо, – отвечаю я. – И ты спи.

Нейт укладывается на койку, и вскоре до меня доносится его ритмичное дыхание. Братик спит.

Приехали дневные работники-дефы, ходят по хижине. Сквозь тонкие занавески пробивается солнечный свет. Мне не спится. В голове кружатся разные мысли: о Кейти, запертой в церковной башне чокнутым влюблённым социопатом с чёрной повязкой на глазу; об Элис – где-то она сейчас? – об Эше с его холодными голубыми глазами. Вспоминаю, как папа касается маминой руки, когда она наливает ему молоко в хлопья к завтраку; и ещё я думаю о том, как будут плясать мои ноги в поисках твёрдой опоры и так и не найдут волшебных серебряных башмачков, чтобы вернуться домой.

Через пять дней меня повесят.

Свернувшись калачиком на узкой койке, я воображаю, как все эти мысли просачиваются из моей головы в подушку. В конце концов я засыпаю и вижу во сне изломанные тени, слышу крики, хочу пошевелиться, но не могу, будто опутанная верёвкой. Потом сон меняется, и я снова могу двигаться. Мне так легко, будто с груди сняли тяжеленный груз. Настало лето – пахнет свежестриженой травой и луговыми цветами, слышен детский смех и пение птиц.

Мне семь лет. Я в саду возле нашего дома вместе с Элис и Нейтом. Элис совсем малышка – никаких каблуков, волосы свободно развеваются. Нейту всего четыре года. У него пухлые ножки со складочками у щиколоток и коленок, утопающие в не по размеру больших шортах. Я пускаю мыльные пузыри, провожая взглядом красивые, переливающиеся на солнце шарики, а Элис с Нейтом гоняются за пузырями и взвизгивают, когда шарики лопаются.

«Ещё! – кричит Нейт. – Виола, дуй ещё!»

Я дую в трубочку и отправляю гирлянду мыльных пузырей прямо к небу, ветер уносит их в высокие кусты сирени.

«Высоко! – кричит Элис. – Слишком высоко!»

Но я всё верчусь на месте, всё выдуваю пузыри вверх и смеюсь ей в ответ.

«Смотри, Виола! Смотри!» – вдруг кричит Нейт.

Замерев, мы с Элис смотрим на переливающийся всеми цветами радуги шарик, который облетел сирень и поднимается всё выше, выше забора, выше проводов и дальше, к верхним ветвям старых платанов.

Мы не отрываем глаз от мыльного пузыря, пока, превратившись в точку, он не исчезает в небе. Нейт улыбается так широко, что видны все его белые молочные зубки.

«Шарик полетел к звёздам?» – спрашивает он.

«Да, Нейт, к звёздам!» – смеёмся мы с Элис.

И тут я слышу писк какого-то медицинского аппарата, как в сериале «Холби Сити», – ритмичное тоненькое пи-пи-пи! Запах антибактериального мыла вытесняет ароматы травы и цветов.

«Что это пищит?» – спрашивает Элис.

Мы ищем неведомый прибор в траве, в цветах, за деревянной скамейкой, но ничего не находим. А писк всё не кончается – пи-пи-пи!..

«Плохой шум, Виола, выключи его!» – просит Нейт, уткнувшись мне в живот.

Взобравшись на камень, я заглядываю через забор к соседям, но и там ничего нет. Вместо летней радости и свободы приходит необъяснимая тревога.