Книга Романовы, страница 18 – Надин Брандес

Комендант Авдеев вошел в сад, слегка покачиваясь, и прислонился к внешней стене, наблюдая за нами налитыми кровью глазами, но не приказал войти. И не велел Марии с Иваном прекратить разговоры.

Разговор с Авдеевым завел папа.

Пришло время сделать то же самое с большевистскими солдатами. С Зашем. Когда я была уже на полпути через сад, Мария заметила меня и протянула руку.

– Настя, иди сюда!

Я усмехнулась и подскочила к ней.

– Это Иван. – Она положила нежную ладошку на рукав его советской формы.

Он поклонился.

– Рад официально познакомиться с вами. – Его глаза сверкали в унисон с яркой улыбкой.

Это был большевик, с которым я могла бы подружиться. Ясно, почему Мария тянется к нему.

– Взаимно, – затем, чтобы вовлечь в разговор Заша, до того как он сбежит, я указала на него рукой. – Это Заш. Он был с нами в Тобольске.

– А, так вы знакомы с этим шельмецом? – тихонько рассмеялся Иван.

– Не больше, чем это необходимо, – быстро добавил Заш, словно не желая, чтобы Иван думал о нас как о чем-то большем, нежели о тюремщике и пленниках.

Иван искоса взглянул на друга. На несколько мгновений он отвел взгляд, чтобы не комментировать резкие слова, но затем, казалось, передумал.

– Откуда вы двое знаете друг друга? – Я указала на мужчин.

Но Иван укротил свою шутливую манеру, уважая очевидное стремление друга держаться холодно.

Скрип дерева разорвал воздух. Ворота палисада открылись, и в них въехал «Руссо-Балт», сверкающий черным под открытой матерчатой крышей. Комендант Авдеев побледнел и оттолкнул от себя папу. ^[3]

Из машины вылез человек в советской форме. На вид ему не было и тридцати. Он прищурился, глядя на дом. Солнце осветило его молодое дружелюбное лицо. Затем он заметил нас, и все дружелюбие, которое я уловила на его круглощекой физиономии, растаяло в холодном безразличии, которое смотрелось гораздо более естественным.

Авдеев пожал ему руку, потом, понизив голос, указал на каждого из нас по очереди. Он никого не представил, но оперся о стену, словно ища поддержки. Даже в состоянии легкого опьянения он, казалось, знал, что нужно притворяться мужественным. Этот круглолицый человек был очень важен.

Незнакомец оглядел нашу семью, скользнув взглядом по каждому из нас, словно рассматривал цифры, а не людей.

– Как долго они сегодня были на улице?

Авдеев что-то пробормотал в ответ, потом махнул рукой в сторону дома. Новенький кивнул, и они вошли внутрь. Через несколько секунд после того, как они исчезли, Иван тихо и ласково заговорил с Марией.

Заш увеличил расстояние между нами еще на несколько метров. Но я преодолела его.

– Вы знаете, кто это?

Он решительно смотрел вперед, высоко подняв подбородок и выпрямив спину. Я немного приблизилась к нему и мягко окликнула.

– Заш?

Его взгляд метнулся ко мне.

– Он что, новый… охранник? – Мне не нравилось изображать из себя дурочку, но я сделаю все, что понадобится, чтобы получить ответы.

Заш вытащил из-за пояса пистолет и поставил его между нами как баррикаду. Будто я представляла угрозу.

– Возвращайтесь к своим занятиям в саду, гражданка.

Я отшатнулась, инстинктивно подняв руки.

– Я… я прошу прощения.

Он выглядел грозным, свирепым, как и остальные надзиратели, не дававшие нам ни минуты покоя.

– Эй, Заш! – прошипел Иван, оттесняя Марию в более безопасное место, подальше от оружия.

Кто-то подошел сзади и взял меня за руку, заставив резко обернуться. Это был папа – он повел меня тени берез у частокола.

– Новоприбывший – это Александр Белобородов, председатель Уральского областного совета. Скорее всего, он здесь для внезапной проверки. Он уже появлялся через несколько дней после того, как сюда приехали мы с твоей мамой и Марией.

Значит, Белобородов был важным человеком. В одном помещении с ним мы подвергали опасности любого большевика, который отважился бы говорить по-дружески. Скорее всего, Заш пытался защитить себя. Я перевела взгляд на Марию и Ивана. Она опустилась на колени и срезала полевые цветы в крошечном уголке сада, а Иван зачарованно наблюдал за ней.

Белобородов пробыл недолго, но как только он отъехал, Авдеев приказал нам вернуться в дом. В тот день мы больше не выходили в сад. Я подозревала, что его налитые кровью глаза были не слишком благосклонно приняты начальством. Алкоголь солдатам не запрещался, но и не поощрялся в больших количествах. Особенно когда они охраняли императорскую семью, которую одна армия хотела спасти, а другая – убить.

⁂

Утро встретило нас приказом явиться к Авдееву.

Мы встали, переоделись в домашнюю одежду и собрались в гостиной. Я и сестры плюхнулись на диван, а мама, папа и Алексей заняли свободные стулья.

Авдеев стоял в дверях с двумя солдатами по бокам. Он сцепил руки за спиной.

– Отныне подъем в восемь. Вы должны умыться и одеться к завтраку в девять, к этому времени я намерен подходить с проверкой. Вашу одежду больше не будут отправлять в стирку – вам позволено заниматься стиркой самостоятельно. Обед в час дня, а ужин – в восемь.

– А как насчет свежего воздуха и физических упражнений? – спросил папа со спокойной вежливостью.

– Получасовой отдых в саду будет разрешен дважды в день – один раз поздним утром и один раз после обеда.

– Только час? – ошеломленно спросил папа. – Могу я узнать причину столь внезапной перемены в распорядке дня?

– Ваша жизнь в Ипатьевском доме должна быть более похожей на тюремный режим. – Авдеев подчеркнул это жестким взглядом. – Вам больше не позволено жить по-царски.

Следующим утром я встала около восьми и заглянула в свое тайное форточное окошко. Втянула в себя мятежный глоток свободного воздуха, а затем выпустила его в сторону кабинета Авдеева, словно насмехаясь над ним.

В главной комнате я потянула за короткий шнурок возле двери на лестничную площадку, и по другую сторону стены зазвонил колокольчик. Солдат открыл дверь и проводил меня в ванную.

– Доброго утра, – поздоровалась я, стараясь выглядеть дружелюбной. Он не ответил. Я не стала повторять попытку.

Умылась и проигнорировала грубые политические комментарии, нацарапанные на стене более недоброжелательными солдатами. Час спустя мы с семьей сидели за обеденным столом и завтракали чаем с черным хлебом.