Книга Артур, страница 70 – Стивен Лохед

— Все это весьма чудно с самого начала, и мне угодно положить этому конец. Ладно, я вернусь к Брану и выслушаю его.

Ирландцы вернулись на Остров Могущественного, но уже с опаской, ожидая нового оскорбления. Бран заметил, что они мрачны и немногословны за трапезой.

— Друг мой, ты не так весел сегодня, как прежде. Если это из-за малости возмещения, я увеличу его по твоему хотению.

— Луг наградит тебя, господин, я верю в твою искренность.

— Чтобы ты не сомневался, я дам тебе главное мое сокровище. Это большой золотой котел, обладающий таким свойством: если сегодня погрузить в него убитого воина, назавтра он будет сражаться, как прежде. Только не сможет сказать ни слова.

Король Сехлайнн учтиво поблагодарил Брана и так обрадовался новому сокровищу, что совсем забыл про обиду. Пир продолжался еще много дней, и все веселились от души.

Когда же пришло им время расставаться, ирландский король обнял короля бриттов, словно родного брата, и сказал:

— Приезжай к моему двору, и я вдесятеро отплачу тебе за радушие. Приезжай непременно.

И после многих сердечных прощаний король Сехлайнн и Бронвен тронулись в путь. Тринадцать пригожих ирландских кораблей отплыли из Абер-Менеи и понеслись к Ибернии, где их с радостью встретили все жители страны.

Вскоре все королевство заговорило, что Сехлайнн привез себе жену поразительной красы. И каждый, кто приходил ко двору в первый день, получал из рук Бронвен золотое кольцо, или самоцветный камень, или узорчатую пряжку, или другую драгоценность. И какое же это было дивное зрелище, когда гости расходились со своими дарами!

Слава Бронвен как доброй и щедрой королевы росла, и не диво. Королевство Сехлайнна процветало, как никогда. А король был весьма доволен своей супругой.

В положенный срок Бронвен понесла и родила сына, которого нарекли Гверн. По обычаю тех дней, мальчика отправили на воспитание в лучший дом королевства.

Брат Бронвен по матери, Эвниссиэн, исполненный злобы, все думал, как обернулось дело и как Бран загладил нанесенную им обиду. И стал он завидовать удаче Сехлайнна и его счастью.

— Гофаннон прибей меня своим молотом, если я не разберусь с этим раз и навсегда.

И, сев в маленький челн, немедля отплыл в Ибернию.

В Ибернии, как и повсюду, есть свои смутьяны. Эвниссиэн без труда отыскал их и распалил злобными словами и пустыми посулами.

Это было легко, ибо доброта и щедрость королевы Бронвен, как и рождение наследника, возбудили в мелких людишках зависть к счастью короля Сехлайнна. И скорее, чем сказка сказывается, смутьяны, подговариваемые хитрым Эвниссиэном, стали попрекать короля обидой, нанесенной ему при дворе Брана. Чем больше они об этом думали, тем сильнее негодовали.

Сдерживали они это негодование в себе? Нет, не сдерживали.

Очень скоро они уже болтали языками по всему королевству, порождая досужие толки. Яд расползался и со временем достиг ушей Сехлайнна. Тот опечалился и сперва не желал ничего слушать, помня о чудесном котле, который получил в возмещение обиды.

Но злые толки не умолкали. И — вода камень точит — случилось так, что Сехлайнн не мог смотреть на красавицу супругу, не вспоминая о причиненной обиде.

Но подстрекатели на этом не успокоились. Они постоянно требовали от бедного короля, чтобы тот отомстил за бесчестье и смыл позор как с себя, так и с них.

Короче, они подняли в Ибернии такое возмущение, что под конец несчастный Сехлайнн покорился. И вот какой была эта месть: Бронвен ударили по щеке и выгнали из королевских покоев. Ей отвели место на кухне и велели готовить для всего двора.

И этот удар, который нанесли Бронвен, известен как одна из Трех Несправедливых Пощечин Британии.

Однако, как все понимали, этим дело кончиться не могло.

— Государь, — сказали недовольные, — нельзя, чтобы весть о случившемся достигла Брана, не то он пойдет на нас войной, чтобы отомстить за сестру.

— Что вы предлагаете? — спросил опечаленный Сехлайнн. Он уже не заботился, что станется с ним и королевством, ибо жизнь сделалась ему не мила.

— Задерживай все корабли, идущие в Инис Придеин, а тех, что прибудут оттуда, сажай в темницу, и тогда мы наконец успокоимся.

— Вы-то успокоитесь, а я нет. Отныне зовите меня не Сехлайнн, а Маллолох, что значит Несчастнейший.

— Ты сам все решил, — сказали недоброжелатели. — Мы такого не хотели.

Хотя именно этого они и добивались.

Эвниссиэн, посеяв злое, тайно вернулся домой. Бедняжка Бронвен, заброшенная в своем собственном доме, стала убиваться и тосковать. «Ллеу ведает, что я ничем этого не заслужила. Награда за мою доброту — одиночество, за щедрость — нескончаемые труды. Это несправедливо».

Случилось так, что Ллеу, пролетавший по небу в своем обычном обличье — большого черного ворона, — услышал стенания Бронвен и, памятуя ее былое великолепие, спустился узнать, нельзя ли тут что-нибудь исправить.

Сев на квашню, в которой Бронвен месила тесто, он устремил на нее черный блестящий глаз. Она увидела ворона и предложила ему шматок мяса, который тот немедля проглотил и благодарственно закаркал. Она налила ворону молока, которое тот мигом выпил.

— Хоть кто-то оценил мои труды, — скорбно вздохнула Бронвен. — Привет тебе, друг ворон.

Ворон спросил:

— Дочерь, кто ты, трудящаяся без отдыха? Без сомнения, ты рождена для другой доли.

— Я — Бронвен, дочь Ллира, и Бран Благословенный — мой брат. Ты, сам того не ведая, изрек правду, ибо некогда я была королевой этой земли и все меня почитали.

— Как же ты оказалась в такой немилости?

— Не подумай, что я сама заслужила свою беду. Истинно скажу, меня здесь не любят. Любили, да разлюбили, а все из-за злых наветов. — Она с подозрением взглянула на ворона. — А впрочем, не твоя это печаль.

— Напротив, сестрица, очень даже моя.

— Кто ты такой, чтобы печалиться о моей участи?

— Неважно, кто я, скажи лучше, чем тебе помочь?

— Не знаю, что тебе и ответить. Целыми днями я раздумываю над этим, да так ничего и не надумала. Ибо, мало того, что я здесь в рабстве, ни один корабль не может прийти из-за моря. Будь мои родичи в Ином Мире, мне не легче было бы до них докричаться.

— Довольно, — прокаркал ворон. — Можно задержать корабль, но никто не помешает птице лететь, куда ей вздумается.

— Так ты отнесешь весточку моему брату?

— Я разве не об этом толкую?

— Ладно, только объясняйся с ним понятнее, чем нынче со мной, — буркнула Бронвен.

— Говори, что ему передать, — сказал Ллеу в обличье ворона, — и жди, что будет.

И Бронвен поведала ворону о своей горькой участи, а после описала Брана и рассказала, где его сыскать. И огромная черная птица унеслась в прекраснейший край за морем.