Книга Загадка номера 622, страница 67 – Жоэль Диккер

– Я это заслужил.

– У меня такое впечатление, что чем дальше продвигается ваш роман, тем реже мы видимся.

– Я окунулся в него с головой.

– С вами такое часто случается?

– Каждый раз.

– По-моему, я проигрываю битву вашей книге, это весьма неприятное чувство.

– Прошу прощения.

Чтобы сменить тему, я протянул Скарлетт небольшой сверток. Я специально зашел в книжный, чтобы купить ей подарок.

– Кстати о книгах, я принес вам кое‐что почитать.

Она развернула пакет – это были “Унесенные ветром”.

– Это одна из любимых книг Бернара. Он рассказывал, что прочел ее во время войны, лет в тринадцать – четырнадцать, сидя на заднем сиденье машины, когда они с мамой и братом спасались бегством из города. Ходили слухи, что итальянская авиация бомбит гражданские колонны, и Бернар, захваченный романом, надеялся, что успеет его дочитать до того, как их убьют. Он говорил, что это великий роман.

– Что такое великий роман? – спросила Скарлетт.

– По словам Бернара, великий роман – это картина. Читатель попадает в огромный мир, поддавшись грандиозной иллюзии, сотворенной кистью автора. На картине изображен дождь – и вы чувствуете, что промокли. Морозный снежный пейзаж – вы начинаете дрожать от холода. “Знаете, что такое настоящий писатель? – спрашивал он. – Это художник. В музее великих писателей, ключ от которого хранится у всех владельцев книжных лавок, вас ждут тысячи полотен. Стоит вам туда хоть раз зайти, вы станете его завсегдатаем”.

Она улыбнулась.

– Я немного пишу о Бернаре в новой книге, – признался я.

– Как бы он отнесся к этому?

– Он был бы польщен и сконфужен одновременно. Он бы сказал: “Ну, если вам так хочется”. Как все великие люди, Бернар был очень скромен. Он не любил оказываться в центре внимания. Например, он не любил праздновать свой день рождения, девятого мая. Я, разумеется, звонил ему, несмотря ни на что. В глубине души я думаю, ему просто не нравилось, что дни рождения напоминают о возрасте. О том, что он родился в 1926 году. Когда в газетах писали о нем “старейший издатель”, он сходил с ума. Однажды он летел в Париж из Милана после банкета по случаю итальянского издания одного из моих романов, и стюард попросил его поменяться местами с какой‐то молодой женщиной. “Почему это?” – спросил Бернар. “Потому что вы сидите возле аварийного выхода, а в вашем возрасте это запрещено. Таковы правила. У вас не хватит сил открыть люк”. – “Я сильнее этой девушки”, – воспротивился Бернар. “Пересядьте, месье”, – настаивал стюард. “Давайте мы с ней померяемся силами, – потребовал тогда Бернар. – Кто победит, тот и займет это место”. Стюард, понятное дело, отказался и заставил его пересесть. Он бушевал из‐за этого целую неделю. “Нет, вы только представьте!” – повторял он. Но я совершенно не хотел ничего себе представлять. Я хотел верить, что Бернар будет жить вечно. Я хотел верить, что он непобедим.

Мы помолчали.

– Я помню его последний день рождения, в мае прошлого года. За восемь месяцев до смерти. Я позвонил ему с поздравлениями, и против обыкновения он не рассердился. Более того, как‐то даже повеселел: “Знаете, Жоэль, я тут подумал, что если полицейский проверит на улице мое удостоверение личности, он с удивлением взглянет на дату моего рождения и спросит: Как? Вы все еще здесь?”

– И что вы ему ответили? – спросила Скарлетт.

– Я рассмеялся. Я сказал, что он еще всех нас похоронит. Не для того, чтобы его успокоить, просто я действительно так считал. Несмотря на шестьдесят лет разницы между нами, несмотря на его преклонные годы, мне казалось, что он вечен. И, убедив себя, что Бернар всегда будет рядом, я постановил, что он останется моим единственным издателем.

– Что вы имеете в виду?

– Издатель – это любовь. Полюбить по‐настоящему можно только один раз. После Бернара у меня никого не будет. После успеха моего второго романа все были уверены, что я уйду из “Фаллуа” в более престижное издательство. “Что вы теперь собираетесь делать? – постоянно спрашивали меня. – Вы наверняка уже получили предложения от лучших издателей Франции”. Но они так и не поняли, что лучшим издателем Франции был Бернар.

•

Париж, май, через восемь месяцев после выхода моего второго романа.

Журналист пришел взять интервью у Бернара в издательство “Фаллуа” на улице Ла Боэси, дом 22. Бернар не особенно любил давать интервью, но иногда, по моей просьбе, соглашался сыграть в эту игру. Я сидел рядом.

Задав несколько банальных вопросов, журналист, подразумевая, что я, само собой, изменю Бернару с более крупными издателями Сен-Жермен‐де-Пре, спросил с лукавым видом:

– Как вам кажется, следующий роман Жоэля будете издавать вы?

Я побагровел от злости и еле удержался, чтобы не выгнать его пинком под зад. Бернар хитро улыбнулся:

– Если следующий роман Жоэля покажется мне слабым, я не буду его издавать.

Я никогда не забуду эти слова, очень емко выразившие суть отношений, сложившихся у нас с Бернаром за эти годы.

Он заключал со мной договор на каждую книгу отдельно, не связывая меня обязательствами на будущее.

– По одному роману на контракт, – говорил он. – Зачем вас неволить, вдруг вам расхочется со мной работать.

– А я не прошу аванса, – отвечал я. – Будете платить мне проценты с продаж. Если книга окажется успешной, тем лучше для всех нас, если провалится, утешимся тем, что хотя бы приятно время провели.

– Успех – это удовольствие от совместной работы! – с энтузиазмом повторял Бернар.

Мы часто подписывали договор в последний момент, когда очередной роман уже уходил в печать, настолько мало нас это заботило.

Бернар не просто сделал из меня известного писателя, он научил, как справляться с успехом, постоянно повторяя, в частности, что рано радоваться. Так тренер по боксу наставляет своего подопечного после удачного первого раунда: “Это пока только начало, впереди у тебя еще одиннадцать”.

Ровно через год после выхода в свет моего второго романа я получил от него мейл: