Книга Душа большого леса, страница 28 – Василий Головачев

Таким образом, одиннадцатого февраля в лагере исследователей «инопланетного растительного вторжения» под базой отдыха «Советская» собрались все участники «группы обеспечения безопасности» «Призрак», обсудили ситуацию и приступили к выполнению плана, начавшегося сборкой аэростата, призванного по официальной версии обеспечить контроль за территорией базы.

Для сборки «аэронавтам» был отведен ровный участок берега реки, в полукилометре от границ базы. С помощью БТР утрамбовали снег, обнесли площадку проволочным забором, и четверо специалистов, в том числе и главный аэронавт Николай Галкин, за два дня заполнили шар гелием, соединили его с «корзиной», в которой уместились три человека в гермокостюмах с ИКК, печка, приборы и пропеллер, превращавший это сооружение в подобие дирижабля.

Дорохов хотел было взять с собой и оружие, предположив, что если они прорвутся по «червоточине» в мир Большого Леса, то могут столкнуться с летающими «динозаврами», однако Галкин запротестовал, утверждая, что аэростат и без того перетяжелён, и генерал отказался от затеи.

Взлетели в тринадцать часов дня тринадцатого февраля. Дорохов счёл это совпадение позитивным.

Погода в районе базы стояла ясная, сияло солнце, ветра не было, лёгкий морозец под минус восемнадцать градусов пощипывал лица провожающих. Голоса звучали буднично, словно происходило рядовое событие типа пуска метеозонда, в то время как речь шла о проникновении в иную вселенную, и у Дорохова на миг в душе родилось ощущение, будто ему снится сон. Однако где-то недалеко взревел в лесу двигатель БТР, и эйфория прошла.

– Поехали! – скомандовал Андрей Тарасович.

Отпустили канат, удерживающий аэростат на месте.

Он медленно поплыл в небо, сопровождаемый взглядами оставшихся мужчин.

– Вы мне так и не сказали, что ищете, – обернулся к Дорохову пилот; шлемы они натянули, но забрала шлемов не загерметизировали.

– Дырку в небе, – пошутил генерал, глянув на молча возившегося у стойки с приборами Платова.

– Как она выглядит?

– Увидишь.

– А потом?

– Сегодня у нас в плане только поиск. Обнаружим, забьём в комп координаты, вернёмся. Завтра проверим, держится иномериана на месте или нет, запустим в неё беспилотник.

– И всё?

– Если вход в иномериану устойчив, попробуем подняться в неё и выйти в Большой Лес.

– Я так и не понял, что это за лес и где он расположен.

– Вернёмся, Дионисий Порфирьевич тебе всё объяснит.

Горизонт начал расширяться. Под аэростатом раскинулось белое поле, окружённое заснеженным хвойным лесом, пересечённое замёрзшей рекой. Строения дома отдыха с его парящими на морозе бассейнами стали удаляться. Гора сизо-синих, бурых и зеленоватых растений, накрывшая самый большой бассейн вплоть до стен корпусов, выглядела на этом фоне причудливым монументом.

Температура воздуха стала падать. На высоте трёх километров она достигла минус двадцати пяти градусов, и Дорохов велел загерметизироваться и включить обогрев кабины.

– Помедленнее, пожалуйста, – раздался в наушниках шлема голос физика. – Желательно вообще остановиться минут на пятнадцать.

Пилот стравил часть гелия. Аэростат почти застыл в воздухе – махина диаметром в двадцать с лишним метров серебристого цвета с изображением российского герба на боку.

– Хорошо, что нет ветра, – сказал Галкин: из-за маски на лице голос пилота стал невнятным.

– Это точно, – согласился Дорохов. – Пришлось бы ждать.

– Что мы всё-таки ищем? Как эта дырка выглядит?

– Никак не выглядит, она невидима. Только приборы и могут уловить, есть она или нет.

Помолчали, поглядывая в окошки «корзины»-палатки, пока аэростат оставался на месте.

Шли минуты, Платов нервничал, то и дело порхая пальцами по сенсорной консоли управления, сопел и на спутников не глядел. Работать в перчатках ему было неудобно, он злился, но терпел, понимая, что идёт проверка его идеи.

– Помочь? – предложил Дорохов, чтобы отвлечься от дурных мыслей.

Платов встал, выглянул в пластиковое окошко, потом откинул полог-дверь палатки, выглянул, ища глазами гору выпавших из иномерианы растений на земле.

– Нужно выйти точно над вершиной этой горы.

– Как скажете, – откликнулся Галкин, запуская вентилятор, винт которого торчал снаружи палатки.

Аэростат двинулся к северу, ориентируясь на пирамиду иновселенской флоры. Через десять минут он завис над горой и маневрировал в пределах десятка метров до тех пор, пока Платов не скомандовал:

– Стоп!

Сев на место, он снял перчатку и снова принялся играть на сенсорной панели какую-то «мелодию».

– Поднимаемся, но очень медленно.

Аэростат начал набирать высоту.

Дорохову стало скучно и холодно. Несмотря на обогрев кабины и гермокостюма, холод начал пробираться к телам аэронавтов, и когда аэростат поднялся до высоты в семь километров, Дорохов с тревогой подумал, что долго в таких условиях они не выдержат и перед следующим подъёмом надо будет что-то придумать для поддержания в кабине нормальных условий для работы.

– Ну, что у нас на горизонте?

– Ничего, – хмуро проговорил Платов, отогревая пальцы правой руки под мышкой. – Если появится след, то на высоте больше десяти километров.

– Тогда зачем мы начали с трёх?

– Во-первых, аппаратура требует настройки. Во-вторых, нужно было убедиться, что горловина иномерианы не торчит ниже, чтобы потом не начинать всю процедуру с малых высот.

– Как будет выглядеть горловина, если поиск закончится благополучно?

– Вот экран. – Платов ткнул пальцем в зеленоватый прямоугольник ноутбука, в глубине которого светилась ажурная полоска в форме башенки. – Это расчётная трасса лепестка иномерианы. Если мои пробные расчёты подтвердятся, над зубцом лепестка сформируется параболический выступ.

– Ясно. – Дорохов полюбовался на башенку, сдвинул застёжку костюма до упора, полностью перекрывая доступ к горлу холодного воздуха. – Коля, печку нельзя раскочегарить сильнее?

– Она и так на пределе, – отозвался Галкин. – Стенки кабины тонкие, тепло не держится.

– Не замёрзнем?

– Есть такая опасность. На высоте в двадцать километров температура воздуха достигнет минус восьмидесяти.

– Нам так высоко подниматься не надо. – Дорохов подумал и добавил: – Я надеюсь.

– Вернёмся, попробуем усилить термоизоляцию.

Через полчаса аэростат поднялся на десятикилометровую высоту. Температура воздуха снаружи достигла минус пятидесяти шести градусов, но в кабине пока держалась на уровне минус двадцати пяти.

Платов попросил сделать остановку. Было видно, что он окоченел и держится из последних сил. Во всяком случае, у него скрючились пальцы правой руки, и физик отогревал их дыханием всё чаще.