Онлайн книга «Душа большого леса»
|
– Просто я подумал, что Крепость – это единый живой организм, объединяющий в себе признаки растений и животных. В таком случае Демоны по сути – клетки этого организма, способного мыслить только при полном объединении всех систем. – Э-э… мысль неожиданная… – Единственное, чего я не понимаю, – продолжал Костя, с детской непосредственностью не замечая растущего нетерпения физика, – почему Сумасход реагирует на наши мысли как на команды. Мы не Демоны, в кресла не врастаем, мы даже не знаем, для чего созданы рога, которыми пользуемся как мысленными джойстиками. – Для мысленного управления… – Но мы же из другой вселенной! – Матрица вселенной Демонов передала нашей матрице какие-то физические параметры, и мы стали их потомками… – Тогда на каком уровне должны передаваться генетические признаки? На уровне элементарных частиц – кварков и глюонов? Или суперструн? Егор Левонович с невольным уважением ощупал глазами оживлённое лицо ботаника. – Удивительные вопросы задаёте, друг мой! Не встречал ещё ботаника, которого волновали бы проблемы космологии. – Я ещё яичницу умею жарить, – легкомысленно пошутил Костя. – Так вы всё-таки добейтесь ответа на мой вопрос. Он показал язык «огуречному» терминалу. – Сумасходик, не ломайся как девица красная. Егор Левонович проводил ботаника взглядом и подумал с лёгкой грустью, что таких увлечённых наукой натур среди молодёжи становится всё меньше и меньше. Ещё раз Костя прибежал в сферу управления через полчаса. – Жора у вас не появлялся? Егор Левонович ответил не сразу, так как в данный момент общался с Сумасходом, который наконец снизошёл до объяснений оператору принципа включения «эйфелевой башни». – Минутку… – Мне нужен Жора. – Он на дне… – Ладно, я сам за ним сбегаю. – Зачем тебе Георгий? – Хочу показать ему дрова. Кстати, это вовсе не дрова и не торфяные блоки. – А что? Но ботаник уже умчался по коридору к лестнице, по очереди появляясь в поле зрения видеокамер Крепости на каждом этаже. Редошкина и Мерадзе он обнаружил в коридоре. Оба «терминатора» (у сержанта было забинтовано левое плечо, превращая его в подобие парламентёра) возились у пролома, ведущего в отсек с лифтом и шахтой, сооружая из принесённых с других этажей пустых гробов нечто вроде укрытия. У Кости загорелись глаза. – Баррикаду сооружаете? А куда дели трупы Демонов? – В двух нижних вообще ничего не было, – указал на чёрные параллелепипеды Мерадзе. – А из верхних мы вытащили скелеты. Кстати, там остались ещё два закрытых гроба. Один из них тёплый. – Покажете? – Зачем они тебе? – Надо вскрыть и посмотреть. Вдруг в них начался процесс активации? – Если бы они работали как морозильники, их температура была бы ниже, чем в кори- дорах. – А может, принцип гибернации у Демонов был основан не на замораживании тел. – А на чём? – На какой-нибудь бальзамической химии. – Кончай трепаться, академик, лучше помоги. – Жора, я к тебе. Пошли, посмотришь, какого трицератопса я смонтировал. Я один боюсь включать. – Командир тебе разрешал его включать? – Я не спрашивал. Может, надо было у него и в туалет ходить отпрашиваться? – Может, и надо. – Вот сам и проси, – фыркнул Костя. – Не хочешь подстраховать, я попробую активировать робота и без тебя. – Только попробуй! – Да что вы в самом деле! – вскипел ботаник, – шагу ступить нельзя – спрашивай разрешения! Мы не в концлагере живём! – Это военная база, мы не все её секреты знаем. – Уже больше месяца тут ошиваемся, и ничего, всё тихо. – Пришёл помогать – помогай. – Сходи с ним, – проворчал Мерадзе. – А то и в самом деле наломает дров. Я тут пока стволы разложу. Редошкин поскрёб в затылке, покачал головой. – Вот настырный тип! Ладно, пошли, академик. Мир, я на ушах. Мерадзе кивнул. «На ушах» означало – рация включена. Обрадованный Костя припустил к лестнице. Редошкин, захватив «бластер», последовал за ним. Растопырчатая глыба черепаховидного «трицератопса» терпеливо ждала своего часа посреди отсека с оружием. Вид у него был далеко не мирный, и Редошкин, обойдя робота размером с быка, проговорил: – Включить его мы, конечно, можем, но это не простой рабочий механизм, а боевой модуль, и какая в его мозги засажена программа, одному Демону известно. – Он должен защищать… – Вот именно, а если так, он тем более опасен. Что, если, обнаружив не своих создателей, а людей, он примет нас за врагов, проникших на территорию базы, и откроет огонь? – Да ладно, это же машина, она подчиняется приказам… – Или программе. – Давай проверим. – Ничего проверять не будем! Вернётся командир, он и решит. – Вот же вы ретрограды! – Уж какие есть, – усмехнулся Редошкин. Подумав, связался с Карапетяном: – Егор Левонович, Сумасход по идее должен знать назначение техники на базе, особенно что касается защитных систем и оружия. Можете выяснить, каковы функции у роботов, похожих на трицератопсов? – Попробую, – ответил физик. – Пока он будет пытать комп, могу показать, что я обнаружил на дне Крепости, – предложил Костя. – В другой раз. – Да это рядом с отсеком, из которого пробита шахта в нижний лес. – Хорошо, веди. Спустились на самый нижний горизонт цитадели, и ботаник завёл спутника в тупик коридорчика, в стене которого зиял оставшийся открытым проём двери. Отсек был освещён всего одним пятном плесени за дверью, но это не мешало разглядеть ряды штабелей каких-то продолговатых стержней, похожих на колотые дрова. Длина каждого «полена» достигала метра, они были ромбическими в сечении, толщиной сантиметров двадцать, и выглядели так, будто обросли сантиметровым слоем серо-жёлтого мха. Редошкин дотянулся до верха ближайшей поленницы, снял одно полено, взвесил в руках, уловив тихий бульк. Оно весило не меньше восьми килограммов и, казалось, содержало внутри какую-то жидкость. – Может, это винный склад? – Ага, я тоже так подумал, – развеселился Костя. – Сначала решил – дрова, потом – что это торфяные бруски. А внутри булькает. |