Книга Всё о волшебной стране Тилоаре, страница 152 – Дженнифер Роу

Жасмин подбежала к кровати и опустилась на колени рядом с Думом. Он погладил девушку по щеке. Губы его снова задрожали. Голос Дума был тихий, слова было сложно различить.

— Жасмин, малышка. Ты… так похожа на нее. На… свою мать.

Жасмин отпрянула, отбросив его руку, словно страшного паука.

— Почему ты так говоришь? Моя мать мертва! — выкрикнула она.

— Да. Моя любимая… ушла в иной мир. — Лицо Дума исказила боль. На глаза выступили слезы.

Лиф ошеломленно уставился на девочку.

— Жасмин… — прошептал он.

Но Жасмин всхлипывала, спрятав лицо в ладонях.

Дум снова закрыл глаза.

— Они отказались принять нас, родная, — пробормотал он, его пальцы сжимали воздух, словно невидимую записку. — Нужно… возвращаться… идти на восток. Путь на запад… закрыт.

Лиф затаил дыхание, понимая, что Дум припоминает давние времена. Удар по голове открыл дверь в потаенные уголки его памяти.

— Говорят… — продолжал Дум, — …впереди Стражи. Всех беременных женщин ждет смерть. Мы уйдем… в леса. Они не станут нас там искать. — Он замолчал, прислушался и улыбнулся, как будто любимый голос отвечал ему.

Жасмин подняла голову. Слезы бежали у нее по щекам. Филли тихонько пищал, Кри притих. Машинально девушка погладила зверька, вспушила перья ворону, но ее взгляд был прикован к Думу.

— Опасно? — вздохнул Дум. — Да, любимая, но сейчас опасно везде. Мы будем осторожны. Мы выживем, и наше дитя будет в безопасности. Ребенок вырастет сильным и здоровым, придет время и…

Сердце Лифа бешено колотилось в груди, он едва мог дышать. Барда отошел от окна и теперь тоже внимательно слушал.

Дум приподнял голову.

— Жасмин… девочка… — позвал он.

— Я здесь, папа. — Жасмин взяла его руки в свои.

Дум попытался открыть глаза, но веки не слушались его.

— Бедная, храбрая моя малышка, — прошептал он. — Никаких друзей, только звери и птицы; никаких игрушек, только цветы и травы; ни одной книжки… и страх, постоянный страх. Сколько раз нас грызли сомнения, правильно ли мы поступили. Себя нам было не жаль, но тебя… — Его голос задрожал. Он забылся.

— Я была счастлива, папа. — Жасмин вытерла слезы. — У меня был ты, была мама. У меня были игры, песни и стихи. — Она потянула Дума за рукав. — Один стишок я особенно любила, потому что он был в картинках. Ты дал мне его, папа. Помнишь?

Дум не ответил. Жасмин стала судорожно рыться в карманах, вываливая на колени свои нехитрые сокровища — перья, нитки, сломанную расческу, осколок зеркала, монеты, камешки, обрывки бумаги… Наконец она нашла то, что искала, — пожелтевший листок, сложенный в несколько раз.

Осторожно девушка развернула его и положила перед Думом.

— Я до сих пор его храню, — сказала она. — Ты видишь?

Не смея поверить своим глазам, Лиф перевел удивленный взгляд на Барду. Это был детский стишок Эндона, стишок, указывающий тайный лаз во дворец. Лиф один раз уже слышал эти строчки, здесь, в этой комнате, когда отец и мать рассказывали ему о бегстве короля и королевы из дворца. И Жасмин все это время носила в кармане ключ к тайне!

Лиф вспомнил вечер, когда в Глубоких грязях представители семи племен подтвердили древнюю клятву. Он знал, он знал наверняка, что наследник короля тогда был в комнате.

И он был прав.

Дрожащими руками Лиф снял с себя Пояс Тилоары, погладил Жасмин по плечу и, когда она обернула к нему заплаканное лицо, протянул ей Пояс.

Жасмин побледнела, осознав, чего от нее ждут. Она покачала головой.

— Жасмин, надень Пояс! — строго сказал Барда. — Дум — это Эндон. Ты — его дочь, а значит, наследница Тилоары!

— Нет! — воскликнула Жасмин, вскакивая и отодвигаясь от Лифа. — Нет! Этого не может быть! Я не хочу! Я не могу!

— Можешь! — настаивал Лиф. — Ты должна!

Несколько мгновений она робко смотрела на друзей, потом сделала шаг вперед. Затаив дыхание, Лиф застегнул пояс на ее тонкой талии…

И ничего не изменилось. Пояс не вспыхнул, чудо не произошло. Вздохнув, Жасмин щелкнула застежкой, Пояс упал к ее ногам.

— Забери его, Лиф, — грустно сказала девушка. — Я знала, что это ошибка.

— Нет, это не может быть ошибкой! — не сдавался Лиф. — Ты наследница!

— Тогда все, что нам рассказывали про Пояс, — сказка, — сказала Жасмин бесцветным голосом. — И Дум… мой отец был прав, считая легенду чепухой. Мы поставили наши жизни и наши надежды на миф, историю для доверчивых простаков.

Барда упал в кресло и закрыл лицо руками.

Подняв Пояс с пола, Лиф снова надел его на себя. Почему Пояс не засиял на Жасмин? Потому что она не хотела быть королевой? А может, виноват сам пояс? Может, один из камней оказался фальшивым? Но нет, Лиф прекрасно помнил, как нагревался Пояс, когда они приближались к очередному камню. Пояс узнавал их!

Лиф вышел из гостиной, побрел по темному коридору, открыл дверь в свою маленькую комнату, опустился на кровать, услышал знакомый скрип.

Последний раз он проснулся в этой спальне в свой шестнадцатый день рождения. Теперь в стенах родного дома он сам себе казался незнакомцем…

Во дворе послышались крики, раздался стук сапог, дверь в дом распахнулась.

— Я поймал его! — проревел грубый голос. — Держи девчонку! Хватай ее!

Лиф схватил меч и рванулся к двери, до его ушей долетал звон разбитого оконного стекла, ругательства, тяжелые шаги, крики ворона.

— Осторожней, птица! — прогремел другой голос. — Проклятие!

Лиф поспешил в гостиную.

— Уберите оружие! — кричала Жасмин. — Уберите! Нас здесь только трое. А вас десять! Десять!

Лиф застыл. Жасмин предупреждала, что его вмешательство бесполезно, и одновременно убеждала Стражей, что в доме только она, Барда и Дум.

С болью в сердце Лиф услышал звук удара и злобный голос Стража.

— Это отучит тебя кусаться! Да, вас только трое, как и говорил Фэло. И один из вас еле дышит. Легкая работенка!

Раздался хохот, Стражи выволокли пленников из кузницы. Потом наступила тишина.

Подождав немного, Лиф вошел в гостиную. Огонь в камине весело трещал. Ласковое пламя освещало следы драки. Мебель была разбросана, окна выбиты.

На перевернутом кресле сидел Кри. Завидев Лифа, ворон жалобно закаркал.