Онлайн книга «Танцы марионеток»
Что-то в ее голосе – высоком, прерывающемся – поразило Бабкина, и он обернулся. Когда Ковригин вынул ключ зажигания, Лена, смотревшая в окно, не отрываясь, резко спросила: – Что мы здесь делаем? – Ты сама просила привезти тебя к учительнице… – Она живет в этом подъезде? – Да. – И на каком этаже? – На пятом. Василий не понимал, чем вызваны ее вопросы, и оттого растерялся. Он был готов к чему угодно, кроме того, что она начнет выспрашивать его об адресе. – На пятом? – переспросила Лена, наконец обернувшись к нему, и он увидел, что лицо у нее непонимающее. – Как на пятом? Подожди… Не может быть! В пятьдесят четвертой квартире? Теперь настала его очередь изумляться. – Да, там! Откуда ты… – Ко-нец-кая? – отчетливо, по слогам выговорила Лена. – Марта Конецкая?! Господи, но как… нет, это невозможно! Я же разговаривала с ней! Я читала ее биографию! Там ни слова не было… Куда ты меня привез?! Ты меня обманываешь!.. – Да тихо ты! – рассерженно рявкнул Ковригин, и она осеклась. – Понятия не имею, кто такая Конецкая! Мурашова ее фамилия, Валентина Мурашова! Лицо женщины, вошедшей за ним следом в подъезд, показалось Бабкину знакомым. Он определенно видел ее раньше и даже помнил собственное ощущение – «смутно знакомое лицо»… Следом за женщиной образовался полный, рыхловатый тип лет сорока, небритый и лохматый. Он мазнул по Сергею взглядом и даже кивнул в знак приветствия, а его спутница, не посмотрев на Бабкина, почти пробежала мимо него к лифту и несколько раз нажала на кнопку, явно нервничая. – Я не видела ее… – повторила она снова и прижала руку ко лбу. – Как такое может быть? Толстяк взял ее под локоть, бросив предостерегающий взгляд на Сергея, но его спутница этого, похоже, и не заметила. Бабкину показалось, что рядом с ней можно было бы выстрелить из пистолета, и женщина бы даже не повернула головы. Искоса поглядывая в ожидании лифта на странную пару, он вдруг вспомнил, что определенно встречал ее возле этого дома – тогда, когда выслеживал Юлю Сахарову. Двери лифта открылись, женщина вошла внутрь и, едва дождавшись, пока зайдут толстяк и Сергей, нажала на кнопку пятого этажа. «Так… Это становится все интереснее», – подумал Бабкин, уже почти уверенный в том, что они направляются туда же, куда и он. – Вы тоже в пятьдесят четвертую? – спросил лохматый, когда Сергей остановился возле квартиры Конецкой. Женщина удивленно обернулась к нему и, кажется, только теперь осознала, что рядом с ней все это время был кто-то посторонний. – Да. Не могли бы вы… Не успел он договорить, как из квартиры раздался женский крик. Переглянувшись, оба метнулись к черной двери, и Бабкин сперва позвонил, а потом заколошматил по ней что было силы. – Откройте, милиция! – заорал он. – Открывайте! Внутри прогремел выстрел, показавшийся им оглушительно громким. Три человека перед дверью замерли. – Тва-й-ю мать! – выругался Бабкин. – Опоздали! – Вася… – пролепетала женщина. – Господи, Вася, что там происходит?! Сергей с новой силой обрушил на дверь удары кулака. Ковригин оценил вид двери и, поняв, что выбить ее не получится, быстро начал набирать номер. – Звони в милицию, – бросил Бабкин через плечо, но увидел, что лохматый именно этим и занимается. И тут изнутри повернули задвижку. Напрягшийся для прыжка Бабкин одним движением отодвинул женщину в сторону и ногой толкнул дверь. Ковригин заметил у него в руках пистолет и поразился тому, когда этот здоровяк успел его достать. Двигался Сергей бесшумно и очень быстро. Оказавшись в квартире, он в первую секунду решил, что открывший им дверь спрятался, но затем увидел на полу ворочающуюся груду и присел, оглядывая коридор и не опуская пистолета. Груда оказалась толстой пожилой женщиной с серым лицом, с которого тек пот. Она заваливалась на бок, пытаясь ухватиться рукой за стену, но пальцы сползали вниз, и она снова дергала рукой, будто тонула. – Там… – прошептала она, едва поведя подбородком, – она ее убьет. Помогите, пожалуйста… Бабкин попытался помочь ей сесть, но стоило ему взять ее за плечо, как пальцы погрузились в липкое, горячее. «Вот же мать твою…» Он почувствовал сзади дыхание и тихо приказал, не оборачиваясь: – Вызови «Скорую», срочно. Скажи диспетчеру, что здесь огнестрельное. Помоги ей. За его спиной раздался негромкий сдавленный вскрик, женщина схватилась за его руку, опустилась на колени перед раненой. – Валентина Захаровна… Кто?.. За что? – Леночка… – прошептала старуха. – Ты? Уходи отсюда, милая! Уходи, уходи… Не нужно тебе здесь оставаться. – Валентина Захаровна, не разговаривайте! – очень тихо сказала женщина, и Бабкин, опасавшийся истерики, с удивлением услышал в ее голосе приказные нотки. – Сейчас приедет «Скорая», вам помогут. Подождите-ка… Вася, помоги мне! Сергей выпрямился, обернулся к ее спутнику, у которого в руках невесть откуда оказалась белая тряпка, свернутая в жгут. – Забирай свою бабу, и выметайтесь! – торопливо проговорил Бабкин, прислушиваясь к звукам в глубине квартиры. – Только старуху вытащите. Знаешь, кто стрелял? – Понятия не имею, – вполголоса отозвался тот. – Милиция разберется. – Милиция – это, конечно, хорошо, – страдальчески поморщившись, пробормотал Бабкин. – Вот только когда она еще приедет, та милиция! – Э! Ты куда?! Спятил, что ли? Слышь, мужик! Не обращая больше внимания на лохматого, Сергей двинулся в сторону косого ромба света, падавшего из дальней двери. Не дойдя двух шагов до него, остановился и снова прислушался. Изнутри доносился доброжелательный женский голос. – …случайность. Если ты так думала, то ошиблась. Не то, что это имеет значение, но мне не хотелось бы, чтобы ты меня недооценивала. Сергей поднял руку, негромко постучал и тут же отпрянул за стену. Однако выстрела не последовало. После недолгого молчания ему ответили почти весело: – Да-да, войдите! Он мог бы ручаться, что ответившая и в самом деле развлекается от души. Особого выбора не было, и Сергей, толкнув дверь, медленно вошел в ярко освещенную комнату, надеясь, что его не пристрелят сразу же, как увидят оружие. – Ой, – удивленно сказала Юля Сахарова, стоявшая у стены с пистолетом в руке. – Это же наша фея! Обежав комнату взглядом, Бабкин оценил обстановку. На стуле возле окна сидела старуха с окаменевшим лицом, а в двух шагах от нее на полу скорчилась девушка, у которой уродливо оттопыривалась вспухшая разбитая губа, а ободранная скула сочилась кровью. |