Книга Особняк с выходом в астрал, страница 43 – Татьяна Полякова

Я-то знала, что в квартире никого, но Андрюшеньке о том, что мы там успели побывать, знать ни к чему.

– Ты бы стал там прятаться? – спросила я.

– Я – нет. Но я бы и денег тырить не стал.

– Спорное утверждение, – съязвила я. Он сделал вид, что не расслышал.

– Я бы блондинкой все же занялся.

– Займемся, коли будет на то воля матушки.

Тут как раз и Клавдия позвонила.

– Вы где? – проорала она в ухо, когда я ответила на звонок.

Сердце мое незамедлительно переместилось в пятки, ясно, что случилось страшное, иначе чего бы подруге так орать. Воображение тут же нарисовало воскресшего Сизова, почему-то с паяльной лампой, злодея Паршина с подручными и парочку грабителей, которые явились за мной к несчастной подруге.

– Едем к Головину, – с легким заиканием отрапортовала я.

– На кой он вам сдался? У него же алиби. Давайте домой. И побыстрее, если хотите меня живой застать.

– У тебя пистолет с собой? – обратилась я к Андрюшеньке.

– Матушка в руках у нечестивцев?

– И чего смешного? Давай хоть монтировку захватим, – сказала я, когда мы оказались возле особняка.

– Могу предложить бейсбольную биту, – ответил Андрюшенька. И, достав из-под сиденья биту, сунул мне в руку.

Дверь оказалась не заперта, и это напугало еще больше. Толмачев вошел первым и позвал:

– Матушка Евлампия!

В холле незамедлительно появилась Клавдия, в бикини и с крупными бигуди в волосах, физиономия совершенно очумелая, а вот «гостей» нигде не наблюдалось.

– Почему с битой? – испуганно спросила она. – На вас что, напали?

– На нас нет. Я думала, на тебя.

– Матушка, а вы одеться не забыли? – подал голос Андрюшенька. – Мы, конечно, с вами почти родня, но не совсем близкая.

– Не до тебя, – отмахнулась Клавдия.

– Может, объяснишь, что случилось? – пристраивая биту в углу, сказала я.

– Паршин звонил, – колыхнув бюстом, ответила подружка.

– Просит его принять? А бигуди зачем? Ты ж в этом… колпаке.

– Колпак обычно у дураков, – встрял без нужды бывший мент. – А матушка у нас по уму и сообразительности любого за пояс заткнет.

– Зачет, – кивнула Клавдия. – Подхалимаж заценила.

– Чистая правда, матушка, – заблеял Андрюшенька.

– Мы отвлеклись от темы, – напомнила я. – Так зачем бигуди?

– Он пригласил меня в ресторан.

– Вы поэтому так мечетесь? А я думал, мы клип снимаем: «Водил меня Серега на выставку Ван Гога», – заголосил он, получилось, кстати, неплохо. Не сфальшивил.

– Насчет клипа в самую точку, – вынуждена была согласиться я.

– Вот скажите, какая от вас польза? – развела руками Клавдия. – Я на грани нервного срыва, а вам все хиханьки.

– Никогда я не был столь серьезен, – затряс головой Андрюшенька, а я сказала:

– И все же, почему бигуди?

– Потому что он пригласил в ресторан Клавдию Семеновну, а не Евлампию.

– Логично.

– Он все обо мне знает, – завопила она, всхлипнула, но реветь мгновенно передумала, вспомнив о накладных ресницах, которые успела нацепить вместе с бигуди.

– Знает, что Клавдия Семеновна и матушка Евлампия – одно и то же лицо? – уточнил Андрюшенька. – Вы серьезно рассчитывали сохранить это в тайне?

– Нет, я от него с ума сойду. Вместо дружеской поддержки сплошная черствость и непонимание. Боюсь, мы бизнес про…

– Фукали, – машинально поправила я. – Лучше сказать, мы что-то существенное упустили из виду.

– Ничего подобного. Не упустили, а профукали вчистую.

– Ты – красивая женщина, – вдруг заявил Андрюшенька, присматриваясь к Клавдии с таким видом, точно она лишь секунду назад явилась его очам.

– Хорош подхалимничать, – возмутилась подружка. – Сказала ведь: зачет.

– Ты не дослушала. Повторюсь: ты – красивая женщина, а он – мужик. Молодой и вполне здоровый. А что красивые бабы способны сделать с нашим братом… в общем, не мне вам рассказывать. Что бы ни затеял Паршин, ты легко обыграешь ситуацию в свою пользу. Хорошо, что он пригласил Клавдию Семеновну, а не матушку. Матушка, само собой, его бы тоже сделала, но у красавицы Клавдии это получится на раз.

– Думаешь? – нахмурилась подружка.

– Ни минуты не сомневаюсь, – заверил Андрюшенька. – В зеркало посмотри.

Клавдия подошла ближе к зеркалу и стала придирчиво себя разглядывать.

– Лизка, – позвала она.

– Ты неплохо сохранилась для своих лет, – съязвила я.

– Премии лишу, язва.

– За правду всегда страдают. Если ты жахнешь по нему тяжелой артиллерией, ему и правда каюк, – добавила я.

– Красное платье?

– С голой спиной и леопардом.

– Шпильки?

– Максимальной высоты.

Клавдия распрямила плечи, грудь взметнулась на недосягаемую высоту. Андрюшенька восхищенно замер. Стало ясно: Паршин будет валяться в пыли, а Клавдия победно расположит свой каблук на его темечке. Но тут она вдруг сникла.

– А если это хитрый ход, чтобы выманить меня из дома. И буду я в красном платье в каком-нибудь гараже на цепи сидеть.

– Откуда такое неверие в свои силы? – влез Толмачев. – Ты же дочь Евы…

– Пойдете со мной, – отрезала подружка.

– Так ведь нас не приглашали.

– Но никто не запрещает вам отправиться в тот же ресторан.

– За свой счет? – уточнил Андрюшенька.

– Крохобор.

– Я уверен, что Паршин выберет дорогой ресторан. А ментовское жалованье приучило меня к местам, не особо обременительным для бюджета.

– Ладно, получишь командировочные, но смотри в оба, – Клавдия потрясла кулаком перед носом Андрюшеньки.

– Кстати, о каком ресторане речь? – спросил тот, уставившись на кулак.

– «Пагода».

– Так я и думал, – запричитал бывший мент. – Там никаких командировочных не хватит.

– Лизка, скажи, почему я терплю этого гада? – обратилась она ко мне.

– Мы ждем нападения врагов в любой момент. Он станет первой и, надеюсь, единственной жертвой.

– Тогда ладно.

Она ненадолго удалилась в гардеробную, откуда вернулась в халате.

– Мать Дианы звонила, – сообщила Клавдия. – Адвокат сказал, что услышав вопрос о друзьях, девчонка очень разгневалась, наотрез отказалась говорить о них и рекомендовала матери ни во что не вмешиваться.