Книга Град темных вод, страница 64 – Карина Вран

«…И что ни у кого из нас нет опыта подводной боевки», — сразу после мата вспомнилось ей, что называется, под руку. В руке уже был зажат Игг'Шадир. — «Иггов — два, если промахнусь одним, не страшно».

Длань очищения она уже опробовала на Монке, и на секунду его взгляд прояснился, чтобы тут же смениться на тот же блаженно-идиотский…

«Шпилька» ударилась о ступень, не причинив певунье вреда. Сирена (или другая певчая тварь подводного мира, Хэйт было не до классификации) поднялась, не переставая петь. Длинные синие волосы прикрывали ее нагое тело.

Адептка поплыла к ней, так быстро, как могла, сжимая в руке второй клинок.

«Доплыть на пятнадцать метров, и я успею выдать сад камней, а если не подействует — сделать вторую попытку с броском», — обманчиво-близкая ступень приближалась ужасающе медленно. — «Промажу второй раз — в глотку вгоню тот, что вернется!»

— Мальки такие хилые, — заговорила, не открывая рта, сирена. — И такие смешные!

Песнь прекратилась.

Хэйт обернулась: ребята пришли в себя, заработали руками и ногами.

— Сюда, сюда! — позвала синеволосая. — Тут сухопутные мальки смогут дышать. Или нет? Или они задохнутся, мучительно глотая воду Сиоли? Смешно, смешно!

Обратного пути уже не было: здоровье по единичке стремилось к нулю, зелье ныряльщика давно было выпито, спасительные радужные пузыри не проплывали мимо.

— Сюда! — ворвавшись в область света, и получив «системку» о прекращении эффекта недостатка воздуха, повторила за сиреной квартеронка.

Воздух! Под водой, совершенно немыслимым образом, но он — воздух — был, и можно было дышать, говорить.

— Мальки доплыли? — проговорила сирена, все также не открывая рта, голос просто звучал. — Надо же! Отдышитесь, полюбуйтесь Лестницей Глубинного Света. И возвращайтесь на сушу! Хилым нет места в темных водах. Хилые станут солью, удобрением для водорослей. Кыш!

— Теплый прием, ничего не скажешь, — растянул рот в усмешке Рэй. — Только мы не намерены возвращаться.

— Глупые мальки станут подкормкой для рыб. Но это их право. Рыбы всегда голодны.

Сирена расхохоталась — и смех этот с закрытым ртом вызывал оторопь. Певунья спрыгнула со ступени, уплыла во тьму.

Хэйт потряхивало, но не от угроз синеволосой, а от того, насколько необдуманно она поступила, швыряясь Иггами. Она еле успела убрать тот, что вернулся в ладонь, когда сотоварищи очнулись от воздействия песни. И большой вопрос, что конкретно они видели, под этим воздействием пребывая…

— Кое-что эта селедка потная по делу сказала, — насупилась вдруг Барби. — Нам бы передышку, поспать, раскидать шмотки, Кена, опять же, теребить скоро начнут. А пустить родню этой селедки на уху можно и позже.

— Тут вроде безопасно — относительно, — пожал плечами Рэй. — Я сам за перерыв. Время захода обговорим и валим.

Договорились на завтрашний сбор в час дня по московскому времени. Выползая из «гроба» Вероника даже укол чего-то похожего на совесть ощутила — ведь когда она срулила в прошлый раз отсыпаться, народ зашел в игру значительно раньше, чем она в нее вернулась. И ждали все ее явления.

Сеансу общения с совестью помешал звонок в дверь.

Чертыхаясь и вспоминая особо удачные перлы Барби (селедка потная, например, определенно относилась к удачным), Вероника пошла открывать дверь.

— Оу! — выпалил обнаружившийся за дверью «соседушка».

О скромном наборе одежды (короткий топ и махонькие шортики) на себе она вспомнила с запозданием.

— И тебе снова привет, — буркнула девушка. — Чего приперся?

— Посоветоваться.

Вал был какой-то встрепанный, а уверенности и энтузиазма в глазах, с коими он покидал эту квартиру не так уж давно, не наблюдалось.

— Заходи, — Вероника махнула рукой в направлении кабинета. — Я скоро.

«И всего-то несколько часов в Восхождении — о чем бы еще ему со мной советоваться? — и совсем другой человек», — покачивала головой она, переодеваясь, пока гость «мариновался» в другой комнате. — «У демонов так хреново или китаяночка его конкретно построила?»

— Итак? — в кабинет она зашла с подносом, который пришлось поискать в недрах кухонных шкафчиков, но таскать чашки с кофе и прикуску к ним в несколько заходов Веронике было лениво.

Что-то ей подсказывало, этот «врыв» к ней музыканта — не последний.

— Я не геймер, — начал с признания Вал. — Так, ознакомлен шапочно, но ни разу не увлекался. Однако игру, даже после нашего прошлого разговора, я себе представлял иначе.

— М-м-м? — с предвкушением протянула хозяйка квартиры, устраиваясь поудобнее и готовясь слушать историю о том, как одному нубо-демону обломали рога.

— Кофе у тебя хороший, — не в тему похвалил «соседушка». — Давай я тебе перескажу, что мы делали с Хель, а ты мне скажешь, нормально ли это вообще?

— Хель? — спросила Вероника, догадываясь, каким будет ответ.

— Лин Мэйли. Игровой ник, — подтвердил догадку Вал.

«Таки китаяночка», — улыбку Вероника успешно спрятала за чашкой. — «Не зря она мне заранее понравилась. И ник интересный»…

— Сначала мы пошли брать задания гильдии. Ты в курсе, как они проходят? — уточнил Вал, видимо, намереваясь проскочить скучную часть рассказа.

Девушка кивнула: такие базовые невариативные квесты был бы грех не знать.

У бардов это три связанных между собой испытания: испытание рук, испытание слова, испытание таланта. В первом нужно выбрать учебный инструмент и по нотам сыграть одну мелодию. Десять попыток. Сложность для неумех — попасть в ноты. Едва ли парень, заявляющий, что играть может «хоть на арфе», встретил трудности на первом этапе. Второй этап — испытание слова: на имеющиеся ноты наложить слова. Без плагиата, это системой проверялось сходу, и чтобы текст был относительно связный. Уровня Пушкина не требовалось. Попыток отводилось — три.

— Что ты насочинял? — Веронике подумалось, что любопытство не порок.

Вал, отхлебывавший кофе, едва не поперхнулся. Затем вроде как смутился, и только потом исполнил вполне приятным низким голосом:

Девушка захлопала в ладоши и засмеялась одновременно.

— Говоришь, не геймер, а про клешни в теме, — отсмеявшись, сказала она.

— Это очень подходящая метафора для удодов, которые издевались над инструментами, — не оценил прикола музыкант.

— Тогда я, пожалуй, не хочу узнавать, чем навеяны первые три строки, — улыбнулась девушка.

— Слушай, я же не на литературную премию стихи писал, — с укоризной глянул на нее Вал. — Там было сухо и жарко, хотелось чего-нибудь сочного. Это про черешню, да и про арбуз. Про лица — так ты бы видела рожи тех, кто завалил испытание, я еще мягко выразился.