Книга Мертвые головы, страница 2 – Александр Фишман

— Для мертвых. Но и для живых тоже. Чтобы было куда прийти, навестить…

— Ага, навестить… но пусть. Спрошу иначе: для чего существуют памятники?

— Ясно для чего, для памяти. Они так и называются.

— Хорошо. Моряков хоронят в море. Индийцы кладут своих покойников на плоты и сплавляют по реке. Где-то мертвых сжигают, где-то привязывают на верхушки деревьев. Люди покидают свои страны и не могут навестить могилы близких. И так далее. Что же в подобных случаях — умершие предаются мгновенному забвению?

— Нет, конечно. Но лучше, когда есть, куда прийти. Ритуал и все такое.

— Пойдем дальше. Если у одного усопшего скромная плита из мраморной крошки, а у другого роскошное надгробие из цельной мраморной глыбы, о чем это говорит? Что второй был более достойной личностью, он более любим родными, скорбь по нему более глубокая..? Так?

— Не обязательно, — подумав, качнул головой молодой человек.

— Вот именно. Для отправления ритуала, для памяти достаточно какого-нибудь чисто символического знака. Мне, например, импонирует такой вариант, — указала она рукой на одну из могил. — Скромно, аккуратно и весьма пристойно. А вот эти все… произведения искусства больше смахивают на демонстрацию.

— Демонстрацию чего?

— А всего. Собственной состоятельности, некой фамильной гордости, а главное — любви к усопшему. Смотрите, люди добрые, такие вот мы, Пупырышкины, и у нас не хуже, чем у всех, что и удостоверяем. Как жилось их родственнику, от чего он умер — от передозировки наркотиков, от удара ножом в пьяной драке или наложил на себя руки, доведенный до края этой самой семьей, — неважно. Важно, что могила у него "не хуже, чем у людей". Вот и пакуют памятники на зиму, чтобы летом, в период более активного посещения кладбищ, представить всем свидетельство, что Пупырышкины… ну и так далее. Понятно, когда люди вкладывают деньги в недвижимость, которой, во-первых, могут пользоваться сами, а во-вторых, которую при надобности можно продать. Но кладбищенские ваяния к этой категории не относятся! Вот и получается, что это не я извращенка! Что, не так?

— Конечно, не так! Просто у одних есть деньги, у других нет. И если бы они у них были, они бы тоже не поскупились на солидные памятники своим родственникам. А твоя философия — ерунда на постном масле!

Девушка какое-то время молчала. Она вошла в одну из оградок и рукой в перчатке стряхнула опавшие листья с камня.

— Может быть, ты и прав, — произнесла она наконец. — Может быть…

— Ты придаешь большое значение многим вещам, видишь в них какой-то свой смысл. А люди не задумываются ни над каким особым смыслом, делают что-то, потому что так принято, вот и все.

— Ты прав в другом: даже чтобы похоронить по-человечески, нужны деньги. Без них никуда. Они нужны нам здесь и сегодня. Потом нам будет безразлично под чем лежать — под синим жестяным обелиском со звездой или под благородным мраморным камнем.

Молодой человек молчал, глядя куда-то в сторону. В позе его сквозило напряжение. Поднялся порыв ветра, и девушка, поежившись, подняла воротник пальто.

— Есть еще одна прелюбопытнейшая тема: — эпитафии, — произнесла она. — Но учитывая твое настроение, полагаю перенести ее на следующий раз. Здесь попадаются такие перлы! — улыбка оживила ее лицо.

— Да, в другой раз, — согласился ее спутник. — Ну что, поехали?

— Конечно, милый. Только по пути завернем еще в одно место.

— Куда это?

— Я покажу. Не волнуйся, это буквально на минуточку.

Девушка энергично похлопала руками, отряхивая перчатки, и направилась к машине. Водитель завел двигатель, развернул "Тойоту" и направил ее к выезду, старательно объезжая лужи.

— Подожди, не разгоняйся, — тронула его за локоть девушка. — Сверни-ка сюда. Сверни, сверни, это ненадолго, как я и обещала.

— Ну что ты еще придумала, — неохотно подчинившись, проворчал парень.

— Давай выйдем.

Они вышли из автомобиля. Это было все то же кладбище, только окраина его. Здесь, в отличие от центра, не росли деревья, у могилок не было ни оградок, ни памятников, только одинаково серые и безликие плиты с номерами. Где-то холмики еще сохранились, где-то земля была ровной, где-то провалилась.

— Ну и что, вторая серия? — хмуро спросил молодой человек.

— Знаешь, что это? — вместо ответа произнесла девушка.

— Бомжи, наверное, похоронены. А вообще-то скажи сама, — усмехнулся он. — Все равно ведь ты имеешь в виду что-то свое.

— Бомжи, конечно, в первую очередь, — тряхнула головой девушка. — И еще те, кого родственники по бедности не забрали. Но не только…

Она прошлась вдоль сиротливого ряда могилок. Спутник ее остался на месте, присев на капот с недовольным видом. Вновь поднявшийся ветер нагнал темную, свинцовую тучу, беременную дождем.

— Сейчас ливанет, — проконстатировал молодой человек.

— Еще здесь похоронены те, чьи личности не смогли установить, — повернулась к нему девушка. — Таких много и много. Погляди, какой огромный городок. Столько и бомжей-то нет. Представляешь, сколько здесь неопознанных трупов! Некоторые числятся в розыске и будут числиться вечно! Другие даже и не числятся, потому что никому не нужны…

— И что ты хочешь этим сказать? Или доказать? К чему ты клонишь?

— Ты знаешь к чему я клоню. Очень хорошо знаешь…

— Н-да, милая ты девчушка!

Девушка приблизилась к молодому человеку, сняла перчатки и, расстегнув молнию его куртки, просунула руки ему под свитер, прижавшись телом.

— М-м, холодные, — поежившись, произнес кавалер.

— Сейчас согреются. — Девушка легонько коснулась своими губами его губ.

— От тебя вкусно пахнет.

— Я знаю.

Теперь девушка поцеловала парня по-настоящему, но он отстранился.

— Нашла место!

— Не будь таким мнительным.

— Это кощунство.

— Чепуха. Для настоящей любви не существует условностей.

Молодой человек попытался отстранить подругу, но она прижалась к нему еще крепче.

— Ты сделаешь это?

— Не дави на меня.

— Ты сделаешь это! — поймав взгляд парня, произнесла девушка, и в голосе ее не слышалось ни тени сомнения.

— Пусти!

— Ты сильный мужчина. И смелый, не размазня. Будь ты другим, я бы тебя не полюбила. Ты ведь не собираешься всю жизнь ездить на этой развалюхе, одеваться как китаец турецкого происхождения и питаться лишь бы с голода не умереть? А ведь есть другая жизнь: с ресторанами и шикарными тачками. С Канарами и Лазурными Берегами, с бассейнами в собственных домах и с прислугою! Кто-то так и живет. Кто-то, но не мы. А собственно, почему не мы? Где, в каких скрижалях записано, что мы с тобой отбросы общества и наш удел мыкать горе? С моей головой и твоим мужеством мы сможем вырвать счастливое перо из хвоста у Фортуны и получить свой кусочек от общего пирога счастья!