Книга Мертвые головы, страница 62 – Александр Фишман

— А мать?

— А мать была пьянющая вдрыбоган. Она вообще любительница приложиться, Ирка постоянно жаловалась. Да она уже на похоронах была под этим делом. А на поминках ее вконец развезло. Сидит, головой кивает, сама с собой беседует. "Ну что, — говорит, — Ирунька, унесла с собой денежки в могилу! А родную мать без копейки оставила!" В таком духе. Братец тоже ныл: мол, все обыскали, ни денег, ни расписок. Хоть бы ниточку какую оставила. У меня сложилось впечатление, что это их больше задело, чем гибель близкого человека. Ну я и заторопила своих в "Усладу", противно мне стало…

— Погоди ты с "Усладой", — перебил девушку Кирилл. — Не перескакивай. Значит, мать корила дочь, что та от нее скрывала, где хранит деньги?

— Ну да, что-то типа этого. Хотя я особо и не прислушивалась.

— А Юлька как на это прореагировала?

— Соответствующе. Ты что, Юльку не знаешь! Она за словом в карман не лезет.

— Потому и спрашиваю.

— Она выразилась что-то наподобие: вот жаба! Ее дочь меньше часа назад в землю зарыли, а она не по ней, по "бабкам" убивается! Правильно, мол, Ирунька сделала, что родственников с носом оставила, так им, козлам, и надо!

— И все?

— Ну да. А что здесь еще скажешь?

— Из-за этого бы Витяша не стал ее одергивать, он ведь тоже был любитель припечатать.

— Еще бы. Он, кстати, ее и поддержал, тоже что-то смешное добавил. Но это мы так, втихоря зубоскалили, не для общего обозрения, поминки все-таки.

— А помнишь, — раскуривая сигарету, обыденным тоном задал вопрос Хлебосолов, — Витяша Юльку одернул? Это когда она заговорила про деньги…

Карина ненадолго задумалась, сосредоточенно глядя в пространство.

— А! Да-да-да… точно, было дело! Она еще сказала, надо мол потрясти синий чулок, может, и Иринины деньги там. А мать услыхала, мы ведь рядом с ней сидели, встрепенулась, спросила, что Юльке известно про деньги. Вот здесь Витяша и пнул ее под столом, чтобы, значит, не несла всякий вздор, та и объяснила, что имела в виду, что искать лучше надо — в чулках, в белье. Мать брякнула, что перерыли буквально все и снова отключилась.

— Ага, и после этого вы поехали в "Усладу", правильно?

— Ну да.

— Я вот что хочу узнать, кого имела в виду… — произнося это, Петр осекся на полуслове поймав в трюмо выражение лица Кирилла.

— Подожди, Петь, — убедившись, что его мимика понята, перебил тот. — Потом спросишь, дай мне закончить. Хорошо?

— Да пожалуйста.

— А вот этот брат Ирины, наркоман… Он ничего не говорил про Ирининых дружков? Может, кто-то из его приятелей к ней похаживал?

— Это исключено! — убежденно проговорила Карина. — Она наркош на дух не переносила.

— Необязательно ведь, чтобы это был наркоман. Ирина была девушка симпатичная.

— Нет, не было у нее никого… постоянного. Она бы мне сказала.

— Что ж, не было так не было, — произнес Кирилл. — Ладно, Карина, спасибо что пришла. А то мы здесь сидим, переживаем все, думали, может, ты что-то знаешь, что-то слышала… — Он вновь незаметно для девушки сделал предостерегающий знак хозяину квартиры, по виду которого явствовало, что он порывается продолжить расспросы.

— Я же сразу сказала, что мне ничего не известно, — поднялась та из-за стола.

— И вообще, похоже ты права: каждый сам нарвался на свою судьбу. А что почти одновременно, то жизнь штука настолько многоплановая, что в ней и не такие совпадения случаются.

— Вот именно. Ну, я пошла, а то и так опаздываю. Всем пока!

Хозяин квартиры проводил гостью до дверей и вернулся к столу.

— Ну? — недовольно посмотрел он на Хлебосолова. — И какого черта?..

— А зачем? — пожал тот плечами в ответ. — Не вижу никакого смысла.

Петр решительно схватил бутылку со стола и, не беря во внимание возможные возражения, которых, впрочем, и не последовало, откупорил ее и разлил водку по стаканам.

— О чем это вы? — недоуменно посмотрел на приятелей пожарный.

— Ты видел, какие он мне рожи корчил? — перевел на него взгляд инвалид.

— Нет. Какие еще рожи?

— Ну да, тебе же зеркала не видно. А рожи такие, будто он меня съесть готов.

— А зачем он их корчил?

— Вот это он нам сейчас и объяснит. — Петр выпил свою водку и обратился к охраннику: — Ну, друг мой ситный, мы тебя слушаем.

— Это была бы уже не информация, а ее мнение. Все, что знала, она уже нам поведала, а ее домыслы нам на хрен не нужны. Свое мнение мы и сами составим. Не согласен?

Инвалид задумчиво пожевал корочку, закурил сигарету.

— Вообще-то ты прав, — вынужден был признать он. — И что в конце разговор в сторону увел — тоже правильно. Ни к чему ей… лишние знания.

— Вот видишь.

— Не пойму я, о чем вы, — угрюмо пробурчал Мишаня. — Мы надеялись, что придет Карина, и все прояснится. Ну вот она уже ушла, а все так же ни черта не ясно! Не знаю, какой разговор и куда вы уводили, но по-моему, он весь остался в стороне.

— А вот тут ты в корне не прав, дружище, — улыбнулся Кирилл.

— Надо было не отпускать ее, а жать, как масло из семечек, пока бы она все не вспомнила.

— Зачем? Она и так все сказала. Все, что нам было нужно узнать.

— Скажи еще, что она сказала, кто убийца! — саркастически хмыкнул пожарный.

— Конечно, сказала.

— Да ну? А я в это время где был? Я почему этого не слышал?

— Ты просто прослушал.

— Знаешь, Кир, хорош прикалываться! Я, конечно, университетов не кончал…

— Да я вовсе не прикалываюсь. Честное слово. Да спроси хоть у Петра.

— Сказала? — уставился на инвалида тяжелым взглядом Мишаня.

— В принципе, да.

— Имя назвала? — полным недоверия голосом продолжал допрос пожарный.

— Нет, но… И так понятно.

— Был назван родовой признак, — опять вступил в разговор Хлебосолов. — А в совокупности с другими признаками с большой долей вероятности можно сделать вывод о тождестве…

Мишаня грязно выругался, после чего обратился к собеседнику:

— Ты не можешь все это говно сказать по-русски? Специально, да?

— Я и говорю по-русски, — рассмеялся Кирилл. — Вон Петюня понимает, не смотри, что военный.

— Нормальным, понятным, человеческим языком можешь сказать? Что ты мне свою образованность в рожу тычешь! Витяша тоже, светлая ему память, любил иногда поприкалываться. Но сейчас ведь немного не тот случай. Или я не прав?

— Прав, прав, извини. Давай-ка только сначала выпьем с тобой, чтобы нашему Сильверу меньше досталось, а то он опять норовит себе налить.