Книга Варвара. Наездница метлы, страница 64 – Марго Генер

Он отличался от остальных облаков и напоминал что-то вроде завесы перед входом в пещеру. Я так загляделась, что не заметила, как дымка скрыла дыру под ботинками, и я угодила прямо в нее правой ногой.

Герман подоспел в тот момент, когда равновесие исчезло, а меня качнуло и повело в пропасть, едва не выламывая ногу. Но призрак цапнул за руку и дернул к себе.

Облачная бездна осталась с боку, я облегченно выдохнула.

– Говорят, – пробормотала я сбивчиво, – падающие с высоты люди умирают задолго до приземления. От инфаркта. Спасибо…

Лицо покойника залилось краской, хотя он бескровный, и сквозь чудодейственную ткань платья чувствуются ледяные пальцы.

Я подняла взгляд и благодарно улыбнулась, а мертвец, убедившись, что я в безопасности, отстранился и покраснел еще сильней.

– Кхм… – нервно закашлялся он. – Вам надо быть осторожней.

Я покосилась через плечо в каньон и проговорила охрипшим от адреналина голосом:

– Пытаюсь. Видишь, как обхожу эти кривые кочки?

Герман снова приобрел привычный бледный цвет и сконфузился, а я с запозданием поняла, что не такой реакции ожидал в ответ на бескорыстное спасение.

– Спасибо, – повторила я, как бы извиняясь. – Просто я испугалась. К тому же тут какая-то странная дымка висит. Не по себе.

Я кивнула на завесу перед облачной стеной. Герман обернулся, на лице мелькнуло выражение, с каким мог бы ходить за женой, пока та совершает шоппинг.

– Дымка, как дымка, – пробубнил он.

– Как будто, – фыркнула я, сложив руки на груди так, чтобы спрятать вечно мерзнущие пальцы, – ты успел подумать.

Мертвец нервно повел плечами.

– Может и успел, – отозвался он.

– Да? А чего у тебя в глазах такая голубая даль?

– Какая еще даль? – возмутился Герман и пригладил волосы ладонью. – Послушайте, как умею, так и думаю. Что вы привязались? Я вас, между прочим, только что спас. Можно и спасибо сказать.

Я вытаращила глаза и выдохнула изумленно:

– Так я и скала. Прям так и произнесла по слогам спа-си-бо. Два раза. Или тебе надо с поклонами? Так это увольте. Не знаю, существуют ли правила поведения для ведьм, но что-то мне подсказывает, в ноги всяким мертвецам не кланяются.

Сверхновая в груди пыхнула и расплескала жар по всему телу, пока пыталась понять, что меня больше завело – адреналин, который еще не растворился после соскальзывания в дыру, холод, что понемногу начал пробираться даже через чудесную ткань или слова призрака. В который раз обнаружила, что высказывать мысли куда приятней, чем держать и копить в себе, как бесполезный груз.

Герман развернулся ко мне. На лице праведный гнев, взгляд строгий, словно сейчас будет двойку ставить.

– Варвара, – возмущенно произнес он. – Я ведь ни в чем не виноват. Зачем вы так себя ведете? Все потому что вы ведьма? Если так, то мне, вероятно, стоит задуматься о нашем взаимодействии. Конечно, на свой счет принимать ваши выпады глупо, но весьма неприятно…

– Тихо! – выдохнула я и вскинула ладонь. – Прислушайся.

В воздухе появился странный гул. По началу я спутала его с пчелиным, но через несколько секунд уловила некоторую ритмичность. Будто накатывается волнами, и с каждым новым приливом усиливается.

Звук быстро приближался. Мы завертели головами в попытке угадать – с какой стороны идет, но, несмотря на отсутствие эха, определить источник не получилось.

Гул рос. Спустя несколько мгновений показался смутно знакомым, а сквозь общий шум различился стук колес и ритмичная дробь по рельсам.

Через пару секунд воздух пронзил протяжный гудок, облачная дымка взорвалась, как резиновый шарик с мукой, а на ее месте образовался сине-белый тоннель с бугристыми стенами.

– Посторони-ись! – раздался протяжный вопль, и из тоннеля на нас вылетел локомотив.

Я успела схватить Германа за воротник и отскочить в сторону, едва не свалившись за край обрыва. Когда рухнули в ледяную перину, видимость исчезла, а пальцы обожгло холодом.

Боясь отморозить открытые конечности, я подскочила и оглянулась, готовая сражаться или удирать.

Но нападать не спешили. В метре от меня медленно движется синий поезд с хромированными окнами, колеса стучат все тише, собираясь тормозить. На самом носу локомотива, над буфером за ручку цепляется белокурый человечек с хитрыми голубыми глазами. Пальцы пухлые, кудри по плечи и развеваются на ветру, наряжен в серебристую курточку, белые штаны и почему-то босой. Человечек напоминает конферансье в цирке.

– Вы куда на рельсы лезете? – проорал коротышка слишком низким для его роста голосом. – Не видите, что ли? Поезд едет! Остановка правее!

Я с опаской глянула в сторону, пытаясь разглядеть, где у него это «правее», но с моего ракурса видна лишь облачная пропасть.

Поезд еще раз прогудел, послышался мерзкий скрежет колес, и вся сине-серебристая махина остановилась у края.

Из-под состава повалили клубы пара. Перемешиваясь с облаками, они заполнили воздух белоснежной дымкой, а я почувствовала себя певицей на концерте восьмидесятых, когда было модно пускать пар на сцену.

Вдобавок, от прыжка белая каша вздулась и разлетелась рваными клоками в стороны. Где-то в облаке стонет Герман, бурчит и ругает каких-то регулировщиков, которые не выполняют работу.

Когда он выбрался из завесы, я отряхнула подол от белых клочков и крикнула сквозь дымку:

– Какие еще рельсы? Не видно же ничего!

– А указатели для кого? – донеслось из облаков.

Мы с Германом переглянулись, мол, где тут указатели. Завеса быстро осела, оставив на одежде, локомотиве, и на всем остальном серебристую пыль, которая, спустя несколько секунд испарилась. А может, впиталась.

– Не было указателей! – отозвалась я, разглядывая коротышку в серебристой курточке. – Точно не было. Нас двое. Если один проглядел, второй бы заметил.

Брови коротышки сдвинулись, он потер пальцами подбородок и задумчиво уставился в сторону, став похожим на сердитого маленького гномика. Только у этого взгляд слишком хитрый.

– Хмм. – протянул он. – Не было? Странно. В прошлый раз точно ставил. Как сейчас помню. Вытащил знак на длинной такой ножке и поставил во-он туда.

Он указал в пустоту над пропастью. Я с сомнением покосилась на него, затем бросила быстрый взгляд на мертвеца. Тот стоит с невозмутимым лицом, словно поезд в облаках, совершенно обычное дело. А карлики в блестящих ливреях, и того проще.

Впрочем, я тоже смотрела на поезд с завидным спокойствием. Единственное, что показалось странным, это утверждение о постановке знака посреди пропасти.

Тем временем, белокурый лилипут достал из кармана блокнотик, пролистал пухлыми пальчиками страницы. Несколько секунд что-то бубнил. Затем воскликнул с досадой: